Ардагаст и Братство Тьмы

Дорога привела к высокой скале, внутрь которой вела широкая трещина. Мать-Идол — так звалась эта скала, вершина Горы Идолов, видом напоминавшая материнское лоно. На верхушке скалы устремлялись в белёсое небо девять идолов, самый большой из них — с семью лицами, другой, чуть пониже, — с большими грудями и животом. Приношения на скале и под ней были самыми обильными и дорогими: бивни земляных быков, черепа моржей с клыками, бронзовые и даже железные ножи.

Только взобравшись на скалу, Сигвульф заметил внизу озеро, а возле него — чум.

   — Аюни! Шаманка Аюни! — громко крикнул гот.

   — Зачем кричишь? Ты не бог и не шаман, сойди со святого места, — раздался голос из недр скалы.

Германец быстро спустился. Не сама ли богиня говорила с ним? Из расщелины вышла женщина в обычной сииртянской одежде — штанах, сшитых с рубахой, — из шкуры белого медведя. Длинные седые волосы были разбросаны по плечам и спине поверх откинутого капюшона. Немолодое лицо несло на себе следы многих испытаний. Узкие тёмные глаза смотрели спокойно и твёрдо. У пояса висели незамысловатые костяные фигурки оленей, птиц, моржей, медведей.

   — Здравствуй, бабушка Аюни! — поклонилась ей ненка. — Я Сята-Сава, что росла в вашем племени. Помнишь ли меня?

   — Помню. Тебя нашли в тундре, и я много повозилась, пока отобрала твою душу у чертей. Бойкая ты была девочка и хорошенькая, а стала совсем красавица.

   — Я теперь младшая жена Лунг-отыра, славного вождя манжар.

   — Это значит: он убивает и грабит много людей, а тебе даёт много подарков.

   — Он не только воин, но и сильный шаман.

   — То есть мало ему убивать оружием, нужны ещё и чары. Не такого мужа я желала тебе... А кто это с тобой?

   — К тебе пришли Лютица и Милана, белые шаманки племени росов. А воины их охраняют.

   — Не от меня ли? — иронически улыбнулась сииртянка.

   — Здравствуй, Аюни, великая шаманка! — низко, но с достоинством поклонилась ей Лютица. — Слава Земле-Матери, Чёрный Бык и его злодеи не добрались до тебя. Ардагаст, царь росов, пришёл покарать их. Помоги же ему и нам. На Мысу Идолов сегодня будет большая битва. Давай вместе вызовем добрые силы Земли и ослабим злые чары Чёрного Быка.

Ненка перевела. Аюни тихо проговорила:

   — И сюда пришла война...

Лицо её стало печальным, затем — холодным и отчуждённым.

   — Вы не туда пришли, росские шаманки. Это — Лоно Земли-Матери. Когда оленята, медвежата родятся, птенцы вылупливаются, их души отсюда выходят. А на север отсюда — Малый Мыс Идолов. Там моя богиня — Хозяйка Моря. Она китам, моржам, тюленям, рыбам души даёт. Богине молятся не о смерти — о жизни, чтобы много пищи было, много зверей и детей родилось. В верхнем мире есть Нум и семь его сыновей, — она указала рукой на идолов вверху на скале, — в нижнем — Нга. Им и молитесь о войне. А я не чёрная шаманка, в убийстве никому не помогаю.

   — Вижу, тебе тут хорошо и спокойно живётся, великая шаманка, — возмущённо взглянула Лютица в лицо Аюни. — Не видишь отсюда слёз своего племени. Оно скоро голодным станет, потому что охотится ещё и для разбойников-дармоедов. То-то они тебя не трогают. Может, и тебе от них что перепадает?

   — Я шаманю дольше, чем ты на свете живёшь. Всё вижу, всё слышу. От голода племя спасала, от холода, от мора. От всякого безумия мужчин лечу, только от войны — не умею. Кто вас послал? Або? Это из-за его дружков с Белого острова к нам война пришла.

   — Воины Белого острова вас защищали, теперь им самим помочь надо. Солнце с Тьмой воюет. Тьма победит — всем хуже станет! — горячо воскликнула Милана.

   — У нас, германцев, мужчины не колдуют. Но волшебницы и пророчицы помогают воинам защищать племя. Ваши женщины что, совсем трусливы? — вмешался Сигвульф.

   — А вы, воины, зачем пришли? Угрожать старухе? Со мной не так легко справиться. — В голосе Аюни появилась угроза. Шаманка перевела взгляд на волхвинь. — Знаю, что вам нужно. Шаманить для войны в Лоно Земли-Матери я вас не пущу. Уходите прочь!

Лютица шагнула вперёд. Её глаза пылали гневом.

   — Я такая же жрица Матери Мира, как и ты, и владею мудростью пещерных колдуний времён зверобогов. Гляди!

Миг — и вместо волхвини на снегу стояла большая серовато-жёлтая львица. Из её пасти вырвалось рычание:

   — Пусти меня в Лоно Великой Матери!

Милана, оборотившись орлицей, взлетела с грозным клёкотом. Скуластое лицо шаманки даже не дрогнуло. Она упала, свернулась клубком и поднялась оленихой с огромными раскидистыми рогами. Совсем не похожая на гривастого северного оленя, она напоминала лань, но раза в три больше обычной. Два зверя, давно ушедшие в нижний мир, вновь стояли, готовые к схватке. Львица припала к земле, хвост её колотился по снегу. Олениха выставила исполинские рога. Орлица открыла клюв, расправила когти, готовая поддержать львицу в нападении.

Сигвульф закусил губу, чтобы не выругаться в святилище Матери Богов на венедский лад — по матушке. Не пристало мужу лезть в драку женщин, даже вовсе озверевших. Но если эти трое погубят друг друга... Сята-Сава хотела крикнуть, броситься между зверями-волхвинями, но вместо этого бессильно оцепенела. Разве великие шаманки послушают её?