Арденны

— Ты думаешь, тут кто-то слушает Вальтера, а тем более нас с тобой? — Раух усмехнулся. — Я так понял, что здесь каждый сочиняет как умеет. А тем более Зепп Дитрих. Ему вообще море по колено. Отто предложил им захватить мост южнее, там более подходящие дороги для наступления, но они и слушать не хотят. Дивизия «Гитлерюгенд» пойдет через Льеж, а «Лейбштандарт Адольф Гитлер» должна выйти к реке между Ги и Омбре-Рауз. Вот так-то. Авангардная группа «Кульман» уже на подходе, она движется по шоссе «С», они торопятся прорвать оборону, чтобы проложить дорогу основным силам, значит, и нам надо действовать быстрее. Вообще, наступать будут только эсэсовские части, фюрер сказал, что после июльского покушения он вообще больше не верит армии.

— Но при нынешних погодных условиях эти проселочные дороги, по которым они хотят наступать, быстро превратятся в грязное месиво. Будет так же, как в России в сорок первом, когда танки безнадежно застряли после продолжительных дождей.

— Я не думаю, что командиры танковых дивизий станут советоваться с нами, они, наоборот, торопятся, мол, пока снегопад, авиация союзников вынуждена бездействовать, — Раух грустно усмехнулся. — Наше дело захватить мост и дать им пройти. Зепп Дитрих обещал нам прислать на подмогу своих десантников. Батальон «Хергет», во главе с самим оберштурмбаннфюрером СС Хансом Хергетом. Они прибудут завтра к утру.

— С Хансом Хергетом? — Маренн остановилась. — Я слышала, он погиб, еще в Польше, в тридцать девятом году.

— Был тяжело ранен. Но вот теперь вернулся.

— Был ранен, — Маренн покачала головой, — да. Мне сказали, он умер в госпитале.

— Значит, вышла ошибка, — Раух удивленно посмотрел на нее. — Ты с ним знакома?

— Немного, — скрывая смущение, ответила она и снова пошла вперед.

Знакома ли она с ним? Еще бы. Она вспоминала о нем не раз. В тот день, когда узнала о смерти сына. Но и подумать не могла, что придется встретиться еще раз. Мысленно она попрощалась с ним давно, пять лет назад. Стоило отправиться в Арденны, чтобы узнать, что он жив. Она попрощалась с ним в Польше. Тогда как встретилась куда как раньше. Разве она могла забыть?

Осенью 1939 года, вскоре после оккупации Польши, вместе с Альфредом Науйоксом она впервые приехала на территорию генерал-губернаторства. Герой гляйвицкой операции штандартенфюрер СС Науйокс вполне уверенно чувствовал себя на польской земле.

Польша лежала в руинах. И хотя армия ее уже была разгромлена, то там то здесь вспыхивали бои местного значения — эсэсовские зондеркоманды занимались уничтожением последних остатков Войска польского, осевших в немецком тылу.

Проведя весь день в госпиталях, Маренн вечером встретилась с Аликом Науйоксом в штабе одной из эсэсовских дивизий. Они поехали поужинать. В ресторане было многолюдно. В основном немецкие офицеры со своими дамами, встречались полячки, поляков не было. Обсуждая с Аликом события прошедшего дня, Маренн случайно взглянула на парадные белые ступени, ведущие от входа вниз, в зал и… замолчала, заметив в группе только что вошедших офицеров бывшего коменданта лагеря, в котором ее держали вместе с детьми, Ханса Людвига Хергета, теперь он имел звание штурмбаннфюрера СС. Офицеры спустились по лестнице и прошли в зал. Они сели за столик невдалеке. Теперь Маренн могла видеть Ханса только в профиль. Он знаком подозвал официанта.

— Маренн, ты слышишь меня? — Алик Науйокс нетерпеливо тронул ее за рукав. — Что ты там увидела?

— Да, да, Алик, — ответила она рассеянно. — Ты не знаешь, кто эти офицеры? Из какой они части?

— Где?

— Вон, за тем столом.

— А… Это одна из наших зондеркоманд. Они здесь работают с партизанами. Ее командир, штурмбаннфюрер Хергет, сидит во главе стола, мы общались сегодня утром. А что? Тебе приглянулся кто-то из этих молодых людей? — Алик лукаво посмотрел на нее.

— Да нет же, — Маренн опустила глаза.

— Я так и понял. Их командир — красавец, прямо скажем.

— Ну что ты говоришь, Алик! — Маренн рассердилась.

— То, что есть. Ты совсем не ешь.

— Извини, Алик, — она встала. — У меня очень болит голова. Я, пожалуй, пройдусь.

— Хорошо, — Алик пожал плечами. — Если что, я буду здесь.

— Договорились.