Ареал 1–3: Заражение. — Цена алчности. — Обречённые

За их спинами из-за покрытого синим мхом соснового ствола бесшумно появился Немой, и автомат в его руках сухо щёлкнул предохранителем. Немой вопросительно посмотрел на Фиксу. Выбравшиеся на поляну бандиты, оставшиеся в живых после боя, молча смотрели на разворачивающуюся картину, не решаясь принять чью-либо сторону.

– Я думаю, молодой человек прав, – ненавязчивым тоном произнёс рыхловатый тип средних лет с забинтованной кистью левой руки, в дорогом импортном камуфлированном костюме, подходя почти вплотную к Фиксе. – Бросать в беде преданных друзей – не лучший выход! – Он внимательно посмотрел ему в глаза, едва уловимо шевельнув ресницами. – Надо устроить короткий привал и перевязать раненых. За это время мы успеем отдышаться и сможем уйти. Главное – не спускать глаз со сталкеров!

Фикса секунду смотрел на него, после чего флегматично пожал плечами.

– Базара нет! – согласился он, опуская ружьё, и обернулся к остальным: – Штырь, Мазай! От этих фраеров не отходить! – Он ткнул стволом в сторону двоих сталкеров. – Станут понтить – маслину в башку! А если медленно выводить нас отсюда будут – я их Немому отдам, вместе с ихними бабами! Чего глазки пучишь? – окрысился он на молодого бандита, стоящего рядом с хрипящим Амбалом. – Перевяжи его, ты ж хотел! – Фикса достал из кармана бинт и бросил его молодому: – На вот, держи, братан!

Двое бандитов, переводя дух от быстрого бега, направились к сталкерам, остальные принялись перевязывать раненых.

– Уважаемый Фикса. – Рыхлый тип отёр со лба пот. – С вашего позволения, мне надо отойти в кусты… – Он виновато поёжился: – Ну, вы понимаете… я человек в возрасте, у меня слабые нервы, мне очень надо… – Ресницы рыхлого вновь едва заметно дрогнули. – Это буквально на одну минуту!

– Сходи, отлей, – презрительно фыркнул Фикса, – а я пригляжу, чтобы ты не вляпался. Или не сделал ноги к мусорам!

– Как вы могли такое подумать! – ужаснулся рыхлый, семеня к кустам. – Мы же с вами друзья…

– Стой, куда прёшь! – Фикса швырнул в кусты пару гильз. – Сладкий фраер тебе друг, ему и песни петь будешь… вроде чисто в кустах, вали, давай! – Он украдкой отыскал глазами Немого, бросил ему короткий взгляд, и тот незаметно отшагнул в кусты, исчезая из виду.

– Амбал, братан, потерпи. – Молодой склонился над судорожно вздрагивающим тощим уголовником и сорвал с себя лыжную шапочку. – Сейчас перевяжем тебя, кровь остановится. Дотащим до лепилы[5], всё будет о’кей, ещё бухнем с тобой в «Гуталине», братуха!

Он подоткнул шапку под простреленную куртку Амбала, пытаясь заткнуть рану, и принялся перевязывать дёргающегося в конвульсиях уголовника. Кто-то из бандитов подсел рядом и попытался помочь. Грохочущие вдали очереди зазвучали сильнее, приближаясь, и где-то недалеко раздался истошный предсмертный вопль.

– Уходить надо! – робко произнёс один из сталкеров, испуганно глядя на направленные на него бандитские стволы. – Если собака нас почует – всё, хана!

– Заткни хайло, фраер! – вскинулся на него молодой боевик. – Сейчас близких перевяжем и уйдём, пока псина мусоров жрёт!

Он пытался обмотать Амбала бинтом так, чтобы плотнее прижать шапку к ране, но, видимо, перевязывать его никто не учил, и дело шло плохо. Внезапно Амбал изогнулся на земле, дернулся и затих.

– Братан, ты чего?! – Молодой испуганно затряс мёртвое тело.

– Всё, – выдохнул сидящий рядом бандит, – кончился он. Упокой, Господи, его душу! – Боевик перекрестился. – Надо ноги делать, пока не поздно! – Он обернулся к тем двоим, что перевязывали третьего: – Пузырь, вы скоро?

– Всё уже! Валим отсюда! – откликнулся один из них, наскоро затягивая узлом бинт на наспех сделанной повязке. – Фикса, мы готовы!

– Фикса?! – Боевик завертел головой по сторонам. – Где Фикса?!

– Ушёл, гад! – Молодой вскочил на ноги, хватаясь за автомат. – Гнида! И Немого нет! Бросили нас, суки! Завалю падлу!

В этот момент раздался хруст ломающихся ветвей вперемешку с сухим чавканьем лопающихся кожистых стеблей, и на поляну выпрыгнула огромная чёрная тварь. Лайка, не уступающая размером носорогу, стремительным движением густо перепачканной в крови пасти схватила молодого бандита и одним движением мощнейших челюстей перекусила его пополам, прерывая дикий крик ужаса и боли. Бандиты открыли огонь, осыпая собаку длинными очередями, но их пулям даже не удавалось пробить короткую, отливающую стальным блеском шерсть. Пёс метался по поляне, хватая боевиков одного за другим, и тридцатисантиметровые клыки разрывали людей, словно папиросную бумагу. Поляна наполнилась истошными воплями.