Ареал 7–8: Один в поле не воин. — Что посеешь

В небе завыли миномётные мины, и Медведь прижал Бэмби к себе, пытаясь навалиться сверху непослушным телом и закрыть её собой. Ударили взрывы, брызнули осколки, в воздух взметнулись клубы пыли, и бой продолжился. Миномётчики Белова до последнего выполняли приказ уничтожить террористов. Пока сателлитовцы отступали, замедляя натиск Вечномолодых, миномёты продолжали бить по базе, стремясь разрушить как можно больше. Зомби молча лезли в атаку, несмотря на обстрел, и Медведь вёл огонь, ориентируясь по корректировке Бэмби. В плотных клубах дыма и пыли видимости практически не было, и он бил почти в упор. Зомби падали, поднимались, снова падали… Кто-то из них оставался лежать неподвижно, остальные откатывались назад и обходили пулемёт с тыла. Бэмби, упираясь ногами, разворачивала его непослушное тело в сторону противника, он переставлял пулемёт и вновь встречал молчаливую атаку кинжальным огнём в упор. Потом она неуклюже кидала гранаты куда-то в сплошное море пыли, пока он менял опустевшую ленту, и Медведь снова вёл огонь. Она уже не говорила, только показывала рукой направление, стирая текущую из ушей кровь, майор прижимал её к земле, пытаясь укрыть от рвущих воздух пуль, но рука была всего одна, и нужно было стрелять. Неожиданно сквозь звон в ушах прорезался звук ожившей гарнитуры, и Медведь услышал отчаянный возглас Лаванды:

– Назад! Назад!!! – Её слова заглушил треск автоматных очередей, раздался короткий вскрик, переходящий в хрип, и эфир затих.

«Прости, Туман, – печально подумал здоровяк. – Мы сделали, что смогли…»

И он снова вёл огонь, водя пулемётным стволом вслед за рукой Бэмби, из-под разорванного рукава которой на оребрение ствола падали красные капли. Потом утопающие в пылевом море развалины базы снова накрыли миномёты, но взрывов уже не было слышно, всё слилось в один бесконечный звон. Посреди этого звона рядом с ним лежала Бэмби, изо рта которой вместе с беззвучным шёпотом выплёскивались капельки крови, и её голубые глаза медленно тускнели. Майор наклонился к ней как можно ближе, чтобы одновременно заслонить и услышать, и почувствовал её тихий шёпот.

– Поцелуй… меня… – выдохнула она вместе с кровавой струйкой, и Медведь коснулся губами её губ, ставших слишком алыми для забитого пылью и гарью пространства.

После Медведь вёл огонь уже без корректировки, просто туда, где из пылевой завесы появлялись молчаливые фигуры. Лента опустела, пулемёт захлебнулся, и майор бросал в приближающихся врагов гранаты, которые взрывались совсем рядом. Единственную руку пробило пулей и швырнуло на липкое от крови туловище. И это оказалось к месту, потому что ладонь упала на рукоять торчащего из кобуры пистолета. Это оружие для могучего майора было невесомым даже с повреждённой рукой, и он бил прицельно, отстреливаясь от Вечномолодых, появляющихся уже со всех сторон, и даже сумел одной рукой поменять магазин… В какой-то момент здоровяк понял, что миномёты уже не стреляют, вместо них в него из клубов пыли летят ручные гранаты, видимо, он был настолько вредным и противным существом, что умудрился свернуть кровь даже командованию Зомби. Он даже сделал ещё несколько выстрелов, но в следующий миг прямо перед ним беззвучно расцвела ослепительная вспышка взрыва, и всё поплыло куда-то очень и очень далеко. И прежде чем сознание покинуло изорванное тело, в памяти неожиданно всплыли давно забытые пушкинские строки:

Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды.
Рукою чистой и безвинной
В порабощённые бразды
Бросал живительное семя.
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды…

Паситесь, мирные народы!

Вас не разбудит чести клич.
К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.

Что посеешь

Разговор овец в отаре на пастбище:

– Мне кажется, что овчарки заодно с чабаном!

– Заткнись, болван! Ты уже достал всех со своими теориями заговоров!

Из современного шотландского фольклора

Ареал, Жёлтая Зона, развалины Городка РАО,

5 августа 2012 года,

первый день нелётной погоды, около полудня

В глубине нагромождения развалин шевельнулась неясная тень, и «Филин» зажёг на сетчатке глаза отпечаток чего-то живого, прячущегося в руинах. Идущий первым в головном дозоре боец, облачённый в эксклюзивную «Эмку», замер и поднял руку в жесте «Стой!».