Арена

Но было поздно. Сказанное в его адрес старлей счел оскорблением (да это, собственно, оно и было), мгновенно окрысился, перехватил поудобнее демократизатор и требовательно протянул руку.

— А ну, документы!

Что произошло дальше, он толком объяснить не мог. Вроде бы подпитой мужик что-то сделал, а в следующее мгновение Чугин уже летел, кувыркаясь по полированному мрамору, сбивая на своем пути зазевавшихся пассажиров. Чувствуя, как острая боль пронзает руку, он заверещал неожиданно тонким голосом, еще на лету, а потом впечатался в стенку, и этот удар вышиб из его легких остатки воздуха, вместе со способностью издавать какие-либо звуки.

Михаил тем временем уже бежал вперед, туда, где грохотал прибывающий на станцию поезд. Мало кто из пассажиров остановился, чтобы посмотреть на потасовку — все куда-то торопились, втискиваясь в переполненные вагоны и стараясь не остаться, случаем, на платформе. Впрочем, поезд подошел забитый под завязку, и было совершенно очевидно, что всем желающим в него не влезть.

Двое напарников вырубленного старлея пришли в движение. Михаил на бегу погрузил кулак в солнечное сплетение второго милиционера, все еще пытающегося непослушными пальцами расстегнуть кобуру… нацелился на третьего и последнего — и вдруг понял, что может не успеть. Кто его знает, этот идиот может с испугу и из автомата полоснуть.

Переживал Мишка зря — мимо молнией метнулась размытая от скорости фигура, на какое-то мгновение изящный женский сапог встретился с не очень тщательно выбритым подбородком — и вот уже владелец автомата напрочь утратил интерес ко всему окружающему, погрузившись в беспросветную тьму. На время.

— Быстрее, не отставай! — рыкнул Михаил, увлекая девушку за собой. Где-то неподалеку находился Генка, но искать его было не время — он сам вмешается, если дела будут очень уж плохи.

Лика, без труда поспевая за напарником, на бегу думала, что вмешался он зря. Конечно, порыв защитить ее должен был быть оценен высоко, это было трогательно и здорово, но не влезь он в это дело… хотя, кто его знает, как бы все повернулось. Все, что делается, делается к лучшему. Она рванулась к уже закрывающимся дверям вагона, но Михаил резко дернул ее назад, едва не вывернув сустав.

— Нет, сюда… за колонну…

Боевые навыки имеют огромное значение, и в этом вопросе Лика, пожалуй, дала бы Мишке сто очков вперед, но в ряде других вопросов многолетний оперский опыт был ценнее. Предположение Михаила оказалось совершенно верным — двое обозленных донельзя милиционеров, выскочив на платформу через десяток секунд (третий находился в глубоком нокауте), не могли и представить себе, что парочка хулиганов находится всего лишь в нескольких шагах от них.

Бросив вслед уходящему поезду несколько сочных фраз — несколько женщин смущенно отвернулись, а какая-то бабушка при первых же звуках демонстративно зажала уши малышу, по всей видимости, внуку, порядком помятые, все еще красные от боли и унижения менты стали что-то орать в рации…

Пока они приводили в чувство третьего, пока пытались докричаться до поста на соседней станции, Лика и Михаил тихо покинули подземку через второй эскалатор. Встретившись глазами с Геннадием, Мишка подмигнул ему и указал глазами в сторону вагона — езжай, мол. На такой случай у них было запланировано место и время встречи.

Спустя немногим более получаса на станции появились еще два пассажира. Девушка с волосами, собранными в конский хвост, весьма не идущей ей помадой густо-коричневого цвета и в новенькой на вид курточке, весьма паршивого качества, и средних лет мужчина в широкой кепке-аэродроме и ярком желтом пуховике.

Особых примет в виде шрамов, синяков или ссадин мужчина не имел.

Оба, с интервалом в несколько секунд, неторопливо продефилировали мимо озлобленных сотрудников милиции и, втиснувшись, хотя и с трудом, в вагон, благополучно уехали.

Петр набрал номер, по привычке стараясь делать это так, чтобы двое неприметных мужчин, которые шли за ним, как привязанные, уже минут пять, не смогли разглядеть цифр, долго вслушивался в гудки, мысленно загибая пальцы, и только после девятого бросил трубку на рычаг. Пробормотав «где же ты ходишь, зараза» — исключительно для того, кто пожелал бы это услышать, он набрал номер снова. Теперь выждал только пять гудков.

Хвост он подцепил примерно полчаса назад. То, что до сих пор позади него маячили все те же две фигуры, коих он срисовал еще на выходе из метро, могло говорить либо о том, что его ведут лишь в качестве одного из потенциальных подозреваемых, а на всех таких подозреваемых никаких оперативников не хватит, либо о том, что эта парочка — хреновые профессионалы. Нельзя сказать, что они вообще ни черта не умели — парочка довольно неплохо умела не попадаться на глаза, заметить и выделить их в толпе мог только тот, кто и сам на этом деле собаку съел. Но двое — это несерьезно, для организации сколько-нибудь эффективного сопровождения требовалось по крайней мере пять-шесть человек и хотя бы две машины. Лучше — больше.