Арена

Немало времени ушло и на выбор группы Арены. В конце концов, мнения в Жюри разделились настолько, что было принято еще одно необычное, не имеющее прецедентов решение — жребий. Жребием будет определена Команда, принимающая окончательное решение, в каком виде будет происходить поединок. И здесь землянам не повезло — если бы решение принимал Трошин, он бы предпочел группу «В». Все земляне были в той или иной степени знакомы с огнестрельным оружием — и схватка была бы почти на равных, а то и с определенным преимуществом. Но жребий отдал право решать далатианам, и они избрали группу «А», понадеявшись на собственную нечувствительность к травмам. Рана, смертельная для человека, создавала метаморфу лишь краткосрочное неудобство.

И вот теперь, девять бойцов, сжимая в руках оружие, ожидали врага. На белом скрипучем песке… даже цвет Арены в этот раз был другим — словно бы говоря о том, что сегодня действуют совсем иные правила.

Позади — десятки Арен. Десятки боев ради довольно-таки абстрактных целей. Конечно, для кого-то эти цели не были абстрактными, но для них, Команды, это всегда было не более чем игрой. Саша с легкой усмешкой вспомнил свои мысли о том, что битвы на Арене пробуждают в душе низменные чувства, пробуждают не презрение — безразличие к смерти, и к своей, и к чужой, душевную черствость и легкость в отнятии жизни… Тогда — ведь это было так недавно — казалась такой правильной, такой верной мысль, что Арена — зло. Наверное, потому, что тогда это было игрой… и всегда был выбор. А сейчас выбора не было — теперь они защищали не горные разработки, не возможность основать колонию или что-то в этом роде. Они готовились защитить Землю.

Они появились — совсем рядом, рукой подать. Девять фигур, и не все из них имеют человеческий облик. Не сверкают на солнце латы, не серебрятся кольчуги — далатианам не нужна железная броня, их кожа, изменяясь по воле хозяина, сможет сама стать прочнее булата. Они идут, расходясь веером, и каждый выбирает себе противника. Этому бою не суждено стать продуманным, тактически грамотным и красивым — это будет просто набор поединков, навязанный людям…

Саша отдал команду, и мужчины сомкнулись плечом к плечу. Он знал, что это ненадолго, столь малой группой невозможно образовать ровный, надежный и несокрушимый строй. Пройдет совсем немного времени, и они будут разбиты на пары и тройки, где каждый — сам за себя. Сейчас главное — не подпустить врага к девушкам. И каждая ошибка — не выход из игры. Не возможность очнуться в нейрококоне, чтобы спокойно наблюдать за перипетиями сражения уже в качестве зрителя. Не повод для последующего подшучивания со стороны более везучих или более умелых. Каждая ошибка теперь — смерть. Окончательная и бесповоротная, разве что медблоки, ждущие сейчас пациентов, сумеют вырвать их с пути на тот свет.

Поэтому девушек надо защищать. Не любой ценой — поскольку победа в этой Арене важнее всех их жизней. Все это прекрасно понимали, и вопрос этот даже не обсуждался. Даже Макс, кажется, все понял. Но Саша еще и еще раз напоминал друзьям, что в этот раз осмотрительность необходима, как никогда, — чтобы, как Женька, не забыли — все здесь совсем по-настоящему. И смерть, и раны, и боль.

Закованная в сталь шеренга шагнула вперед. Еще и еще, наступая — казалось, эта атака предназначена для того, чтобы устрашить противника, опрокинуть его, смять… на самом деле, главным было не пропустить — и дать девушкам возможность стрелять.

Внезапно Александр запнулся на ровном, казалось бы, месте. Потому что увидел, с кем через секунду-другую предстоит скрестить оружие. Эту фигуру он узнал бы из тысяч. Она спокойно шла ему навстречу, почти обнаженная, с гривой развевающихся светлых волос. Длинная тонкая рука легко держала тяжелый изогнутый клинок. Большие, налитые груди колыхались в такт шагам. Леночка… Мгновенно взмокла ладонь, сжимающая оружие, а дыхание Трошина стало прерывистым, тяжелым. Леночка… ему предстоит ударить ее — не просто ударить, а изо всех сил, пустив в действие всю выучку, всю ловкость. Чтобы убить. Сможет ли?

Рядом семенил Штерн — ничуть не изменившийся, такой же невысокий, полненький, с одутловатым лицом и редкими волосами, обрамляющими поблескивающую плешь. Так странно было видеть в его руке оружие… Мелькнула мысль, действительно ли это Генрих Генрихович собственной персоной, ведь любому далатианину не так уж и трудно сымитировать внешность шефа «Арены». А может, и он сам, не раз наблюдавший манеру боя, присущую Александру, — и потому он опасен, как никто другой. Хотя наверняка все они просмотрели записи, стараясь увидеть в действиях его бойцов излюбленные приемы, уязвимые места…

Вот до противника остались считанные метры. Как по команде, взметнулась сталь, звонко встретились клинки, сверкнули высеченные искры…