Арена и кровь: Римские гладиаторы между жизнью и смертью

На картине Жерома пальцы всех зрителей повернуты вниз, что значило, как он полагал: «Добей его!» Действительно, если судить по различным художественным фильмам и картинам на сюжеты из истории Древнего Рима, может сложиться впечатление, что императоры и люди из толпы во время гладиаторских боёв поднимали или опускали большой палец, даруя помилование или смерть. Между тем это одно из самых распространенных, благодаря искусству, заблуждений, поскольку единого мнения на сей счет до сих пор не существует. Согласно некоторым римским авторам, жестом помилования, возможно, была поднятая правая рука, сжатая в кулак (Ног. I. 18. 66; Plin. Nat. Hist. XXVIII. 2), а отказ демонстрировался с помощью вытянутой руки (Juv. 3. 36). В любом случае, если смертельный приговор был вынесен, гладиатор, признавший своё поражение, был обязан встать на колени перед победителем и подставить горло или спину под оружие противника. На некоторых скелетах гладиаторов, найденных близ Эфеса, сохранились следы колотых ран, нанесенных мечом сверху вниз прямо через лопатку глубоко в сердце. Зафиксированные на ряде черепов большие отверстия квадратной формы свидетельствуют о том, что тех, кто уже не мог подняться и умереть красиво, добивал ударом тяжёлого молота специальный служитель.

Как и каждый точный выпад во время схватки, последний фатальный удар зрители сопровождали криками «Habet!» («Получил!»). Проигравший должен был принять его достойно, и в этом многие античные авторы видели неприкрытый героизм, отсюда и выражение: «Умереть как гладиатор». Цицерон со знанием дела писал в своих «Тускуланских беседах»: «Вот гладиаторы, они — преступники или варвары, но как переносят они удары! Насколько охотнее вышколенный гладиатор примет удар, чем постыдно от него ускользнет!.. Был ли случай, чтобы даже посредственный гладиатор застонал или изменился в лице? Они не только стоят, они и падают с достоинством; а упав, никогда не прячут горла, если приказано принять смертельный удар! Вот что значит упражнение, учение, привычка…» (Cicer. Tusc. II. 17. 41). Наконец, был еще один, уже отмечавшийся, вариант завершения парного поединка: если оба участника поединка, мужественно сражаясь, оказывались равными по силе и мастерству, то публика рукоплесканиями могла показать, что хочет отпустить их с арены, и бой заканчивался ничьей (Mart. Spect. 27 (29)).

Удаление мертвых тел с арены было обставлено как некое театрализованное представление, поскольку одетые во все черное служители сполиария, делая свою повседневную работу, обряжались в костюмы Меркурия, проводника душ умерших, и Харона, перевозчика их через реку Стикс в подземном царстве. Вероятнее всего, такие жестокие детали, как вытаскивание мертвых крюками и проверка раскаленным железом, относятся только к осужденным преступникам. Тела убитых гладиаторов увозили на специальной тележке в сполиарий, где их раздевали и готовили к погребению. Причем известных гладиаторов хоронили, согласно римским традициям, с соблюдением необходимых религиозных обрядов и ставили на их могилах надгробные памятники, порой снабженные пространными эпитафиями.

Наградой победителя обычно была пальмовая ветвь, обладание которой отмечали на надгробных стелах гладиаторов. Например, на памятнике фракийца Антония Эксоха изображено несколько таких ветвей (CIL. VI. 10 194). Часто там излагалась вся «боевая биография», например, «сражался 34 раза; одержал 21 победу, 9 раз „был отпущен стоящим на ногах“, 4 раза помилован». Другими наградами могли быть лавровый венок, ожерелье (торквес) или почетное копье (гаста). Полагалась также и приличная денежная сумма, считавшаяся личной собственностью гладиатора даже в том случае, если он был рабом. Другое дело, что величина ее зависела от статуса участника игр: получит ли он деньги в размере не более ¹/₅ (раб) или ¹/₄ (волонтер) своей рыночной стоимости. Иногда деньги подносили на дорогих подносах, которые тоже шли в дар победителю (Mart. Spect. 29. 5–6). Особой щедрости можно было ждать только от императора. Так, однажды Нерон одарил мирмиллона Спикула домами и землями (Suet. Ner. 30. 2). Самой дорогой, в полном смысле этого слова, и редкой наградой являлся деревянный меч (рудис), дававшийся по требованию публики за неоднократные победы. Этот меч означал свободу от обязанностей выступать на арене, и в таком случае эдитор, пойдя навстречу пожеланиям толпы, должен был возместить ланисте полную стоимость гладиатора. Получивший свободу рудиарий посвящал свое прежнее оружие в храм Геркулеса (Ног. I. 1. 2) и чаще всего оставался при гладиаторской школе как учитель фехтования или устраивался на такую же должность в какой-нибудь богатый дом. Бывало, эти профессионалы вновь нанимались для игр, но уже за большую плату и именовались тогда «ауктораты» (Suet. Tib. 7).