Арена заблудших

Фьора положили прямо на пол, на наспех брошенные покрывала, и бестолково топтались рядом, пока Графиня, все еще в своем сценическом образе – в роскошном черном кружевном платье с капюшоном и с обилием серебряных украшений, невозмутимо и уверенно, как она делала вообще все что угодно, от предсказания судьбы в своем шатре до смены пробитого колеса автомобиля, раздавала распоряжения:

– Холодную воду. Бинты. Чистое полотенце. Быстро.

Негромкие приказы мигом разогнали собравшихся циркачей; было в Графине что-то такое, что почти против воли заставляло других подчиняться. Именно из-за этой ее неуловимой, но ощутимой силы у всех создавалось впечатление, что она старше, чем есть на самом деле, хотя Графине было всего-то двадцать с небольшим.

Громкий звук пощечины заставил Графиню на миг отвлечься от раненого, и она бросила взгляд на Кабара, а потом на ручейки крови, текущие по руке Рионы. Ни тот, ни другая этого не заметили: Кабар был слишком увлечен тем, что громко отчитывал свою ассистентку, а она – тем, что встречала его ярость. Никто из циркачей не вмешивался; они толпились возле Фьора и делали вид, что не замечают происходящего. Скандалы между напарниками считались таким же личным делом, как ссоры между супругами, – влезать себе дороже.

– Идиотка! – заорал невысокий черноволосый метатель ножей прямо в лицо девушке, совершенно не беспокоясь о том, что устраивает отвратительную сцену, которую к тому же все видят. – Ты что, быстрее шевелиться не можешь? Ты должна была быть левее!

– Я делала все точно по схеме, ни одной ошибки в движениях, ты, неуклюжий медведь! – выплюнула Риона, держась за щеку. Рана на руке затягивалась, края кровавых ручейков застывали коричневой корочкой и стягивали кожу. – Для разнообразия в следующий раз попробуй смотреть, куда бросаешь нож!

– Для разнообразия попробуй делать то, что от тебя требуется: настроиться на меня. Это твоя единственная обязанность как моей ассистентки! Единственная! Ты должна меня чувствовать! Должна знать, куда летит мой нож!

– Это двустороннее движение. Чтобы я чувствовала тебя и твои ножи, ты должен чувствовать, где я… Чуть правее, и ты мог бы меня убить!

– Невелика потеря! Корова неповоротливая!

– Да что ты говоришь? Типа без меня ты тут надолго задержишься?

– Эй, – не удержавшись, вмешался рослый широкоплечий Вит с татуировкой на выбритой голове. – Полегче!

Риона одарила непрошеного заступника недовольным взглядом и прошипела:

– Тебя тут еще только не хватало…

Но ее слова остались неуслышанными, потому что немедленно вскинулся Кабар:

– Не лезь! Будет своя партнерша – делай с ней что хочешь. Хотя какая тебе напарница? Лампочка – твоя партнерша, – хохотнул он и снова повернулся к Рионе. – А ты! Твоя неуклюжесть могла привести к моему удалению! Да и твоему тоже, мы же с тобой в одной связке. Хорошо еще, что никто из зрителей не заметил, как тебя поцарапало, а то нам конец. Нам обоим.

– Да пошел ты, – процедила Риона, резко, так, что взметнулись пряди розовых волос, развернулась и пошла прочь, держась за щеку. Вит качнулся было, словно хотел пойти за ней следом, но так и остался на месте, остановленный предупреждающим взглядом, который она бросила на него через плечо. Остальные расступались, молча освобождая Рионе дорогу и отводя взгляды в сторону.

Принесли мокрые компрессы, Графиня приложила их к ожогам, и Фьор вскрикнул.

Кабар посмотрел на фаерщика сверху вниз и пренебрежительно фыркнул:

– Идиот. Поджечь самого себя? Это ж надо до такого додуматься!

– Выбор у него был не радужный. Или поджечь себя – или удалиться. Он выбрал первое. Ты бы поступил иначе? – спросила Графиня.

– Начнем с того, что я бы никогда не потерял свой главный навык.

– Да у тебя с ним и так неважно, – прямо сказала ему Графиня. Большинство боялись говорить неприятные вещи Кабару в лицо, опасаясь его взрывного нрава. Но только не Графиня. – Ты сегодня запросто мог удалиться; я видела ваш сектор, вы до многих не достучались после того, как ты ранил Риону.

– Я ранил? – взвился метатель ножей. – Она сама виновата!

– Ну да, это все она, а ты весь такой непогрешимый и в белом, – насмешливо протянула Графиня и, прежде чем Кабар успел возразить, продолжила: – Но если бы ты не был таким самовлюбленным индюком, ты бы понимал, что на самом деле она очень хороша!

– Очень хороша! – презрительно скривился Кабар. – Ты ее видела?

– Видела. Потому и говорю. В других руках ей бы цены не было.

– Намекаешь, что недостаточно хорош? – ощетинился метатель ножей.

– Нет, не намекаю, – спокойно ответила Графиня и заботливо промокнула взмокший от боли лоб Фьора. – Говорю прямым текстом. Вы должны работать в паре, именно так у вас получится достигнуть лучших результатов. Но ты на это неспособен.

– Я? Неспособен работать в паре? – все больше разъярялся Кабар. – И кто мне это говорит? Гадалка-шарлатанка, слишком старая, чтобы делать что-то более стоящее, чем смотреть в хрустальный шар?

Серо-голубые глаза Графини угрожающе сверкнули.