Арес

— Ухожу, ухожу, — успокоительно заметил он, быстро взгромоздился на лошадь и отбыл, нисколько не сомневаясь, что ворота тоже вскоре закроются.

Антипов отправился на постоялый двор, отдал лошадь конюху, а сам поднялся к себе. Молодой воин был безутешен. Ему казалось, что в храм не попасть, а на ограде рисовать не хотелось. Он ведь не мальчишка какой, а серьезный человек, начинающий осквернитель святынь. Конечно, в крайнем случае, можно и на ограде что-нибудь изобразить, но тогда все поймут, как он мелок. Нет, к делу нужно подойти основательно. К мелкому врагу отношение соответствующее.

Виктор напряженно думал и не видел выхода. Он обещал снять осаду и снимет ее, чего бы это не стоило. Антипов с удовольствием разнес бы храм вообще по камешкам, и его нисколько не мучила бы совесть. Потому что противник ведь не шутит. В замке и Кушарь и плотник и Нарп… да практически все знакомые.

Постоялец уселся на матрас, застеленный каким-то серым тонким одеялом, обхватил руками голову и погрузился в размышления. Что делать? Храм или ограда? А если храм, то как? Похоже, что встреча наедине со статуей Зентела откладывается на неопределенный срок.

Неизвестно сколько времени Антипов просидел вот так. Он немного отвлекся, когда в дверь постучали.

— Входите, — пробормотал воин.

Двери распахнулись и в проеме показалась служанка, черноволосая особа средних лет, возможно, приходящаяся родственницей хозяину. Потому что в их чертах лица было что-то общее. Скорее всего, форма нижней челюсти, чуть выступающей вперед.

— Господин будет ужинать? — поинтересовалась женщина.

— Нет, не буду, — ответ казался резким, но Виктору это было безразлично.

— Как угодно. Хотя бы лампу зажгли. Масляная медная лампа стояла на табурете около стены.

— Обойдусь! Дверь захлопнулась. Антипов вернулся к прежнему занятию.

'Ну ладно, — думал он, — если с храмом не получается, испорчу хотя бы ограду. Жаль, конечно, очень жаль. Эффект будет не тот. Из-за храма все жрецы наверняка прибежали бы обратно в город, а ограда выглядит как мелкое хулиганство'.

Посидев еще немного, Виктор решил все-таки зажечь лампу, потому что комната погрузилась в почти полную темноту. Только из окна проникал слабый свет от факелов, горящих во дворе. Что толку сидеть в потемках?

На табурете рядом с лампой лежало оборудование для зажигания. Огниво. Любопытная такая вещь, состоящая из железной палочки, кремня и сухой тряпки. Воин чиркнул палочкой по кремню, посыпался сноп искр и тряпка загорелась.

Минуту спустя, когда лампа освещала комнату, можно было горевать при свете. Но Виктор почему-то не стал возвращаться к своему занятию. Он задумчиво смотрел на масляную лампу и его губы медленно складывались в зловещую улыбку.

Следующим утром Антипов проснулся очень рано. Он позавтракал в трактирном зале на три медяка, стремительно собрался и отбыл. Путь новобранца лежал на рынок.

Парреанский базар открывался с первыми лучами солнца. Ему принадлежала огромная площадь на окраине города. Ее специально не занимали никакими строениями и даже больше — снесли несколько старых зданий, чтобы дать дополнительное место такому прибыльному занятию.

Рынок было нетрудно найти. Виктор обнаружил его, почти даже не плутая. К глубокому сожалению воина, передвигаться по площади, уставленной торговыми рядами, верхом не представлялось возможным. Поэтому Антипов сдал лошадь на хранение стражнику у коновязи, что обошлось ему в медяк, и смело вклинился в толпу.

Молодого человека не интересовали ни фрукты, ни овощи, ни прочая снедь, но зато он, не торгуясь, купил две емкости с горючим маслом, а также черную краску и столь же черный плащ. Затем прошел мимо хозяйственных рядов, удержался от соблазна взглянуть на оружие и, после непродолжительных поисков, нашел то, что надо. Прилавок с музыкальными инструментами, а именно — с трубами. За этим прилавком стоял настоящий богатырь: коренастый человек с широченными плечами и руками-кувалдами, одетый в черный кожаный жилет на голое тело. Облик витязя довершал сплющенный нос и огромный шрам через поллица.

— Что остановился, солдат? — доброжелательно поинтересовался продавец, заметив колебания потенциального покупателя. — Что приглянулось-то?

— Это ты трубы продаешь? — недоверчиво спросил Виктор, с подозрением оглядывая могучего собеседника.

— Я. Кто же еще? — пробасил тот. — Мои трубы! Выбирать будешь?

Антипов подумал, что если вести речь о трубах, то в данном случае лучше подразумевать базуки, но вовремя остановил подобные ассоциации.

— Мне нужен горн, — сказал он. — Позвонче.

Богатырь задумался на несколько секунд, а потом схватил с прилавка небольшую медную трубу и протянул покупателю:

— Вот. Попробуй.

Виктор взял инструмент, поднес к губам и дунул. Ему приходилось играть и на духовых инструментах. Не часто, конечно, но основы он знал. По рынку разнесся гулкий вой, но люди даже не повернули головы. Наверное, привыкли к подобному.

— Нет, — сказал Антипов, качая головой. — Звонче надо.

— А ты разбираешься, — уважительно заметил продавец. — Ладно. Возьми вот эту.