Арес (СИ)

Гуляли долго, до глубокой ночи. Пили, играли на самодельных инструментах или тех, что удалось спасти. Танцевали. Том знал, что должен уйти перед рассветом. Он останется незамеченным. Поэтому, как только он со всеми пообщался, похлопал друзей по плечам, поговорил с желающими, выпил немного, пошёл в корпус альф, чтобы переодеться. Он попросил Джошуа, парня из отряда капитана, чтобы он оставил пещеру не заблокированной. С нижнего яруса Том сам откроет и закроет её, вытащив аквабайк. Тот был одним их тех, кто хотел ссылки Лиферса, поэтому сразу согласился. Он взял всё необходимое, проверив канистру бензина. Скрученную наволочку – самодельный рюкзак – Том перекинул через плечо. Когда он уже стоял с байком у створок пещеры, его окликнул Билл. Он сбегал по лестнице очень взволнованный.

- Что ты делаешь? – спросил, как будто не понимал.

- Уезжаю.

- Куда, в Гефест? Ты не доберёшься! У тебя не хватит бензина, ты утонешь или тебя сожрут морские твари.

- Это лучше, чем ждать тут, пока припрётся Джон с его папенькой и не разгромит весь Арес!

- Нет, - Билл всплеснул руками, - не лучше. Голосование уже было, мы дадим отпор! Ты нужен здесь! – омега говорил с чувством, будто сам в этом верил.

- Ох, Билл, - Том примостил байк к стене пещеры, потерев лицо, стараясь снять усталость, - давай не будем притворяться. Ты знаешь, и я знаю, что ты мой. Мы чувствуем друг друга, порой твой запах настолько сильный, что я еле сдерживаюсь. Но ты ждёшь мужа. Со дня на день приедет больной на всю голову омега, у которого течка, как ядерная война. Без меня он не уедет, если я останусь. Лучше я сдохну по пути к Гефесту, чем струшу и буду так рисковать. Нет ни единой причины для того, чтобы я послушал тебя.

- Ты не прав, - он сделал шаг вперёд.

Цитрус дурманил, становилось душно. Запах залезал за пазуху, проникал под куртку, к майке, тянулся дальше, закрадывался меж прослоек ткани, пробирался в ботинки. И скручивал, сжимал, заковывал, как пружину, как плющ или лиана. Том тяжело задышал, глядя на омегу во все глаза. Тот смотрел отчаянно, будто решил ни в коем случае не дать альфе уехать. А потом что-то щёлкнуло. Цитрус попадал в самые глубокие потаённые места, будоражил, сводил с ума, залезал всё глубже и глубже, туманя разум. Руки сами потянулись к хрупким плечам, прижали их к себе. Губы слепо наткнулись на приоткрытый рот. И всё. Закрутилось. Том не мог контролировать себя, он целовал эти губы, которые отвечали, обнимал это тело, прижав к прохладной стене пещеры. На всё было наплевать. Был только этот поцелуй: колкий, жалящий, без нежности, торопливый, даже циничный. И губы в ответ вторили, упиваясь просто грубой лаской. Томас был окутан ароматом омеги, его будто завернули с головой в толстое одеяло. Он целовал, проникал внутрь, ласкал язык брюнета, оголяя кожу шеи, плеча. Оторвавшись, Томас прошёлся губами по подбородку, как в горячке, сам не понимая, что делает. Будто ему дали разрешение на это, помахали флагом. Он целовал скулу, местечко под ухом, глубоко вдыхал запах, чмокая шею, пока не дошёл до плеча, облюбовав изгиб. Он был бледный, нежный, пах вкусно. Билл застонал, выгнувшись.

- Скажи мне, что ты будешь моим. Не важно, как долго мне придётся ждать, - Томас шептал омеге на ухо, продолжая обнимать, ласкать его оголённую кожу пальцами. – Дай обещание, которое ты сдержишь. И я останусь. Останусь и буду смотреть на тебя, не прикоснусь, пока ты не попросишь меня сам, - Лиферс поцеловал брюнета за ухом. – Скажи, что ты тоже это чувствуешь, что я твой. Мой запах не просто нравится тебе, он тебя сковывает, как проникший яд в организм. Ты задыхаешься в моём присутствии, ты хочешь меня. – Томас шептал, теснее прижавшись к уже разгорячённому телу. – Хочешь, увлажняешься, ничего не в силах поделать с собственным организмом. У тебя пересыхают губы от одной мысли обо мне. Скажи, - альфа вновь поцеловал его, проглотив стон желания, прижавшись пахом, быстро обхватывая губы, чтобы насладиться этой лаской. – Скажи мне, Билл.

Омега был не в себе. Он стонал, запрокинув голову. Конечно же, уже был влажный, готовый ко всему. Только не мог вымолвить и слова. А потом Том отстранился. Из рук он брюнета не выпустил, но позволил появиться небольшому расстоянию между ними.

- Том, - застонал Билл, припадая к его груди.

- Ты не пахнешь им, - сказал альфа спокойно. – Твоя метка исчезла.

Они стояли так, обнявшись, пока омега не выпрямился.

- Что?

- Твоей метки больше нет, - сказал серьёзно, смотря на оголённое плечо Билла.

- Нет, - тот панически затрясся, взял свою кисть, начал внюхиваться, но ничего, конечно, не учуял. Потом он поднёс к носу одеяния – ничего. – Нет, нет, не может быть!

И тут начал плакать. Горько, завывая, всё пытаясь учуять чужой запах на себе. Но его не было. Том знал, что такое может произойти, только если альфа погибает. Муж Билла умер.