Арфа королей

То, что она, садясь на лошадь, принимает мою помощь, без возражений берет поводья и следует за Арку, когда тот трогается с места, показывает, как она потрясена. Назад она не оглядывается. И больше не говорит ни слова. Арку пришпоривает коня, скромная хижина Хозяюшки Джунипер остается позади – интересно, где была она сама? – а за ней и лес с его гнусными вороноподобными тварями и другими, не менее необычными обитателями. Может, Брокк ушел туда, где живут создания, которых нельзя назвать ни зверушками, ни людьми, которые, подобно Шубке-Чертополоху, представляют собой смесь и того, и другого? Может, это сон – а о снах мне известно немало – и я вот-вот проснусь в комнате для репетиций, а у меня на коленях будет спать Ливаун. Может, проснусь, мне опять будет шесть лет и… Нет, по этому пути я больше не пойду. Время от времени я поглядываю на Ливаун, но она смотрит прямо перед собой. Слез больше нет. Лицо воительницы, словно высеченное из камня, – мрачное и упрямое. Я бы ничего не пожалел, чтобы увидеть ее улыбку. Или услышать ее резкий ответ, когда я ее раздражаю. А еще – чтобы она протянула руку и позвала меня участвовать в каком-нибудь безумном приключении. Я обдумываю ответы на неизбежные вопросы Арку: Как бы ты оценил ее действия в ходе выполнения миссии? Что она сделала правильно? Где ошиблась? Что могла сделать лучше? Но он наверняка мыслит иначе, чем я. Если бы решение зависело от меня, я не отказал бы ей в месте на Лебяжьем острове.

43. Ливаун

Двигаться дальше есть лишь один способ – использовать на практике навыки воина. Я отгораживаюсь от всего, что только что произошло, и без разговоров еду вперед. Когда мы останавливаемся дать отдых лошадям, на вопросы отвечаю односложно – «да» или «нет». Делаю, что положено, вместе с другими ем и пью, стараясь быть готовой продолжать путь, когда приходит время.

Арку с Илланом ни словом не обмолвились о том, что случилось с Брокком. Они с Дау относятся ко мне с заботой и вниманием, словно опасаясь, что я или упаду в изнеможении, или брошу их и поскачу искать брата, как в прошлый раз. Мне приходится мысленно от них отгораживаться. Если начнут меня жалеть, я могу просто развалиться на куски. Этого нельзя допустить. Я сильная. И останусь такой, чего бы мне это ни стоило.

На ночь мы останавливаемся в придорожной гостинице. В обмен на кров и стол Арку предлагает музыку, не спрашивая меня, могу я выступать или нет, а просто ставя в известность о том, что мы будем играть.

– Если хочешь, можно ограничиться свирелью и кельтским бубном, – предлагает он.

«Если хочешь», а не «если считаешь, что пение слишком напомнит тебе об утрате» или «если думаешь, что можешь расплакаться». Хотя подразумевается именно это.

– Я смогу спеть пару песен, – говорю я, – на ваш выбор. Из тех, что лучше всего звучат без арфы.

Мы играем и поем. Я не лью слез и не запинаюсь на словах. Умудряюсь даже исполнить «Скачущего Артагана», хотя всю мелодию приходится играть самой. Никаких поблажек в темпе Арку не дает. Публика, похоже, веселится на славу. Утром едем дальше.

Следующий привал устраиваем на «явочном» хуторе – в доме Очу, Маэн и их сына. Арку предупреждает, что мы останемся здесь на две ночи. В первую, сразу после ужина, хозяева куда-то уезжают, а наша группа собирается у разожженного очага.

– Вот теперь я тебя выслушаю, – говорит Арку, – но сначала позволь сказать, – я признаю, что Брокка мы потеряли, и понимаю, как тебе, Ливаун, от этого тяжело. Но отвечать перед Кинелой придется мне, поэтому любые подробности, способные пролить свет на произошедшее, только приветствуются.

– Всего я не знаю. Некоторые моменты мог бы прояснить только Брокк. Но я расскажу все, что мне известно.

Мне это и самой нужно. Чтобы покончить с этим.

– Могу я сначала задать вопрос?

– Да.

– Почему вы так быстро смирились с его уходом? Почему не попытались его остановить? Не попытались поехать за ним, не стали ждать?

– А ты? – спрашивает Арку.

– Я знала, что ничего хорошего из этого не выйдет.

– Я тоже. Я видел выражение его лица. И тех, кто его ждал. А когда ты отправилась возвращать его назад, я прекрасно понимал, куда он ушел.

Я, наверное, выгляжу потрясенной, потому что он добавляет:

– Не забывай, что Кинела знал твоих родителей еще до твоего рождения. И музыкальные способности стали только одним из факторов, когда мы подбирали команду для выполнения этой миссии.

– Вы хотите сказать, что уже тогда догадывались, что здесь могут быть замешаны сверхъестественные силы?

– Мы рассматривали такую возможность. И решили, что вы с братом, вероятно, сможете лучше справиться с этим, чем большинство остальных. Теперь рассказывай свою историю, Ливаун. Сначала мы послушаем тебя, потом Дау.

Дау, судя по виду, распирает от вопросов. Мне не хотелось, чтобы он знал, что наши родители – старые друзья Кинелы. Хотя сейчас это вряд ли имеет значение.

– Хорошо, тогда слушайте.