Арфа королей

Мне не приходилось общаться с маленькими детьми, так что я не знала, как подготовиться к ее приходу. Я просто положила на скамью, постелив лоскут мягкой ткани, две свирели – свою и дядюшки Арта. И не забыла захватить самую маленькую дудочку с высоким звуком, которую иногда использую, играя джигу. А с кухни – там работает пара ребят, обожающих слушать мое пение – принесла несколько медовиков и немного сыра. Кувшин воды и чашки в комнате для репетиций у нас всегда есть, ведь от игры, и уж тем более от пения, так хочется пить. Что же до того, чтобы научить Ашллин ходить на руках, то с этим придется подождать до другого раза, когда у нас будет больше места.

Ашллин хорошо бегает и еще лучше прячется. Вероятно, ей часто приходится этим заниматься, чтобы вырваться из тюрьмы Мааре. Мы быстро добираемся до места. На противоположном конце конюшенного двора стоят несколько человек – насколько я понимаю, это путники, передающие конюшенным служкам своих лошадей. Внутри, за запертой дверью, Ашллин постепенно расслабляется, хотя и вздрагивает от любого громкого звука снаружи – когда кто-то кого-то зовет или ржет лошадь.

Ее пальчики едва достают до последнего отверстия на свирели Арку, но зато она проявляет больше старания, чем я ожидала. Быстро понимает, что если дунуть слишком сильно, звук получается невыносимо резким, а если слишком слабо, то выходит вялым, если, конечно, выходит вообще. Для начала мы разучиваем четыре ноты и учимся правильно пользоваться языком. Я показываю, Ашллин меня копирует. Она быстро схватывает все на слух и прекрасно умеет сосредотачиваться. Пока мы играем, ее игрушка сидит рядом с ней на скамье, прислонившись спиной к стене, взгляд ее шерстяных глаз устремлен ввысь. Выражение мордочки у зверушки несчастное – зеркальное отражение того, каким нередко бывает лицо ее хозяйки. Может быть, она выглядит такой печальной, потому что старенькая и потрепанная, да и набивка сейчас уже не та, что была раньше.

Время от времени я прошу Ашллин встать и немного походить – это помогает сосредоточиться. То же самое делаю и я. Мы учимся отбивать ритм, сначала ладонями, потом ногами. Через некоторое время она учится правильно ставить пальцы для пятой ноты, что позволит ей играть больше мелодий, я объявляю перерыв и приношу еду и питье.

– После занятий музыкой мне всегда хочется есть, – говорю я.

И это сущая правда.

Свой медовик Ашллин делит на несколько аккуратных частей. Пару кладет на скамью перед своей зверушкой, остальное съедает маленькими кусочками.

– У твоей подружки есть имя? – спрашиваю я.

– Это секрет, – шепчет она.

– О, прости.

– Тебе я сказать могу. Ее зовут Клиэна. В честь богини из легенды.

– Очень благородное имя.

Интересно, у кого нашлось время рассказывать этому одинокому ребенку легенды? Возможно, друзья у нее все-таки есть.

– Она меня охраняет. Ночью, когда я сплю. И днем, когда… В общем, следит, чтобы со мной все было хорошо. Старается.

«Хотя у нее не всегда получается, – думаю я. – Подбрось-ка, Ливаун, пару вопросов».

– Ашллин, а Клиэна у тебя давно?

– С детства. Это подарок Волфи.

– А кто такая Волфи?

Воображение рисует бывшую няню, добрую и умеющую утешить, знающую множество легенд и песен. Может статься, что именно она привила Ашллин любовь к музыке.

Но девочка не отвечает, а когда я смотрю на нее, опять съеживается, забыв о еде, и ее глаза темнеют.

– Это тоже секрет?

После долгого молчания она тяжело вздыхает и шепчет:

– Волфи больше нет.

Она берет игрушку и прижимает к груди, обнимая, словно горячо любимого ребенка. И что же случилось с Волфи? Изгнание? Смерть? Старую няню заменили молодой воспитательницей, гораздо более жестокой? Лорд Кора не производит впечатления несправедливого человека – лишь взвалившего на плечи непосильную ношу. Но если так, то регент, по всей видимости, не перетруждает себя мыслями о благополучии отпрыска королевской крови. Шестилетней девочки.

Пытаться сейчас что-то выведать – неправильно. Но я должна задать один вопрос.

– Ашллин?

– А?

– У тебя на лице синяк. Тебя кто-то ударил?

Она качает головой, не поднимая глаз, и искра восторга, которую я перед этим видела в ее взгляде, исчезает.

– Я умею хранить тайны, – продолжаю я, не в состоянии молчать, – обещаю никому не говорить, что твою игрушку зовут Клиэна. Поэтому если хочешь рассказать мне об этом синяке или о чем-то еще, пожалуйста, расскажи.

Я мысленно извиняюсь перед Арку. И злюсь на себя – разве выполнение миссии не превыше всего? А потом вскакиваю и начинаю мыть деревянные тарелки и чашки, хотя сейчас в этом нет никакой необходимости.

Я слышу едва слышный всхлип. Поворачиваюсь и вижу, что Ашллин плачет. Не роняет кроткие слезинки, а плачет по-настоящему, вздрагивая плечами и зарывшись лицом в потрепанное тельце Клиэны, чтобы заглушить рыдания. Я присаживаюсь перед ней на корточки, но не смею прикоснуться.

– Мне очень грустно видеть, что ты так печалишься, – как можно ласковее говорю я, – прости, что расстроила тебя. Возьмешь мой платок?

Я достаю его из сумки и протягиваю ей.

– Он чистый.