Арфа королей

Это не Горв, а второй, Буах. Он стрелой мчится сюда. За его спиной размашисто шагает мастер Брондус. Родан дышит тяжело, будто только что поучаствовал в схватке по всем правилам, а не продемонстрировал в одностороннем порядке свое умение запугивать. Буах берет принца под руку. Такую хватку мне доводилось видеть и прежде. На вид вроде дружеская, но вырваться нельзя. Страж что-то шепчет принцу на ухо. Брондус бросает на Арку вопросительный взгляд.

– Раз так, милорд, то позвольте откланяться. Уверяю, что не хотел причинить вам никакого вреда.

Арку подобострастно кланяется и размеренным шагом возвращается к нам. Остановить его никто не пытается. Как только он входит в комнату для репетиций и запирает за собой дверь, голосов мы больше не слышим. Хотя сквозь щелочку в ставнях я вижу, как Брондус кладет на плечо Родану ладонь. Буах выпускает руку принца. Крин с Коллом быстро уходят с конюшенного двора. Брондус что-то говорит Дау и тот ковыляет обратно на конюшню. Я понимаю, что стражи не только охраняют принца, чтобы ему никто не причинил вреда, но и держат в узде его самого, когда он выходит из себя.

– Играем дальше, – шепчет Арку, отходя от окна, – останемся здесь, пока все не разойдутся.

Брокк садится и начинает играть вступление к «Скачущему Артагану», хотя мы знаем его так давно, что можем не репетировать. Вступает со своим кельтским бубном Арку, стараясь играть не очень громко. Но я стою в нерешительности, подглядывая в щелку между ставнями. Стою достаточно долго, чтобы увидеть, как Иллан, вероятно работавший на конюшне, проходит по двору и что-то говорит, сопровождая слова энергичными жестами. Брондус слушает, а Родану, судя по виду, становится все неуютнее. Буах по-прежнему здесь, но теперь держится начеку. Дау больше не появляется.

– Кира, – говорит Арку, не прекращая играть, – без партии свирели нам не обойтись.

А когда я вступаю, тихо говорит под прикрытием пронзительного звука дудочки:

– Я выясню, что именно там произошло, и дам вам знать. Нам стало известно кое-что, и радости от этого мало. Вам двоим свое мнение лучше держать при себе. Вы знаете, где мы находимся. И знаете, для чего нас наняли. Сосредоточьтесь на этом. А заодно и на музыке.

Он ускоряет ритм, заставляя меня трудиться в поте лица. Потому что знает – как бы быстро он ни играл, мне в любом случае нельзя от него отставать. Брокку тоже, но он может сыграть что угодно. Если бы я так не любила брата, то наверняка бы ему завидовала.

Что же касается Дау, то ему я точно завидую, хотя и рада, что мне не пришлось оказаться на его месте. Вспоминая, как он, бледный, стоял у стены под градом ударов, я подозреваю, что гордый сын вождя клана в этой ситуации проявил себя блестящим шпионом. А вот в отношении морковки, маленькой лошадки и мига его доброты, даже не знаю, что и думать.

16. Дау

Будущий король Брефны наносит мне кулаками некоторые повреждения. Стоять неподвижно и позволять ему себя молотить – хотя справиться с ним можно в два счета, потому что он не боец, а всего лишь петух – испытание не из легких. До сегодняшнего дня мне казалось, что я навсегда запер под замком то свое воспоминание. Но когда Родан начинает на меня орать и обрушивает град ударов, время обращается вспять, и я опять вижу, как братья тащат меня в погреб, швыряя друг другу, как куклу, до тех пор, пока я не утрачиваю контроль над кишечником. А потом бросают, я лежу в дерьме, сгораю от стыда, плачу и дрожу. Они позаботились о том, чтобы оставленные ими синяки были скрыты одеждой. Но это неважно. Им прекрасно известно, что я ничего не скажу. Гарантией этому служат их угрозы. Позже отец лупит меня за то, что я испачкал одежду. И теперь, когда Родан сыплет ругательствами и колотит меня, а его дружки стоят рядом и ухмыляются, тот далекий день медленно выползает из своего потайного закутка.

Будто я подрезал копыто так, что лошадь может захромать. Будто подковал ее, хотя все говорило, что ей надо походить неподкованной, пока не заживет передняя правая нога. Будто не дождался Иллана, чтобы посоветоваться с ним, полагая, что не справлюсь надлежащим образом с этой работой. Я вот-вот закричу. Закричу или заплачу. Затем открывается дверь и выходит Арку, за его спиной я вижу Ливаун. Она кивает мне головой, будто говоря: «Отличная работа». Что бы я о ней ни думал, ее одобрения вполне достаточно, чтобы меня подбодрить.

Как только Брондус берет ситуацию в свои руки, я ухожу в конюшню и рядом со стойлом кобылы нахожу место, откуда могу все видеть и слышать, оставаясь незамеченным. Иллан говорит и с Брондусом, и с принцем. Брондус, судя по виду, серьезен и полон решимости, Родан больше похож на обиженного, надутого ребенка. За ним безмолвной тенью следует страж. Где он был, когда его подопечный на меня набросился?

– Мастер Огн, – говорит Брондус, – соблаговолите объяснить, в каком состоянии находится кобыла, и назовите точную причину отказа вашего помощника ее подковать.

А когда принц пытается вставить слово, все так же вежливо добавляет: