Арфеев

Голову пронзили два безумно громких автомобильных гудка, и это стало последней каплей терпения. Рома вышел из машины — вырвался из неё — и направился к серой «тойоте», вставшей прямо за ним. Водитель, крупный мужчина средних лет с трёхдневной щетиной, увидев, как к его автомобилю приближается молодой парень, начал опускать стекло.

Когда парень подошёл, мужчина спросил:

— Что-то случилось, молодой человек?

— Да, — Рома еле держал себя в руках. — Что-то случилось, ты прав, дружочек. У тебя, оказывается, отличный, сука, гудок. — Он резко взял мужчину за затылок и ударил головой об руль, выплеснув на его поверхность тёмные капли крови. Мужчина лишь коротко ахнул и тут же вскинул руки к лицу. Глаза чуть ли не выкатывались наружу, пока между пальцами сочилась текущая из носа кровь. Изо рта попыталось вырваться какое-то слово, но следующий удар выбил пальцы из кисти, вытащив кости наружу. Мужчина заверещал, кровь хлынула по травмированной руке и начала заливать одежду красным цветом. — Ещё раз бибикнешь, я сломаю тебе все остальные пальцы и заставлю сожрать, понял? А теперь поезжай домой и подумай о своём поведении.

Прежде чем к кричащему от боли мужчине стали подходить люди, Рома успел вернуться в свой «мерседес» и вдавить педаль газа в пол, уехав от воплей и криков.

Какое-то время он слышал лишь собственное тяжёлое дыхание, но вскоре в салоне автомобиля задышал кто-то ещё и через пару секунд тихо усмехнулся женскими губами.

— Понравилось?

— Замолчи, пожалуйста, прошу тебя. — Его голос дрожал как у ребёнка, находящегося на грани плача; как у ребёнка, которому родители рассказывали ужасную правду. — Если ты не заткнёшься сейчас, то я в кого-нибудь врежусь и убью других людей!

— Ой, да ладно! Ему не безразличны судьбы других людей! Скажи честно, — тёплый ветерок защекотал шею, — ты получил удовольствие, выбив тому бедняги пальцы? Ты же только так привык побеждать, хищник. Хищник…использующий всех вокруг. И даже ту, кого якобы любит.

— Я её люблю, паршивая ты сука! Люблю больше жизни, и ты знаешь это! Я всё, всё делаю ради неё, потому что…

— …боишься, что сгниешь без неё. Ты заботишься только о своих чувствах, тебя никогда не волновали её желания по-настоящему. Ты просто пользуешься ей, а когда надоест, выбросишь на помойку, а может, закопаешь в могилу.

Роме так и хотелось сжать горло этой стерве и пробить её головой стекло, сажая и сажая на осколки стекла. Он бы выбил ей все зубы и выдавил глаза за то, что они слишком много видят, и вырвал язык за то, что слишком много говорит. Этот голос заслужил того, чтобы его навечно заткнули и утопили в крови, но его обладательница была невидима, так что оставалось лишь сжимать обод руля и пытаться контролировать свою ярость.

Свою необузданную, первобытную ярость.

— Я докажу тебе. Докажу, что люблю её, а не использую. И вот тогда ты заткнёшься. Засунешь язык глубоко в задницу, потому что я окажусь прав. Просто наблюдай.

Он достал из бардачка визитную карточку, извещающую о встрече с актрисой Анной Белой в известной кофейне Петербурга — «Флирт», — и посмотрел на время начала мероприятия. Семь часов вечера.

— Отлично. — Руки расслабились, пальцы отцепились от руля и теперь спокойно держали его. Чёрный «мерседес» ехал к дому своего хозяина, пока тот улыбался самому себе. — Просто наблюдай, детка. Сегодня я докажу свою любовь.

5

Он стоял перед зеркалом, как совсем недавно Мария стояла перед своим.

Рома надел на себя любимый костюм-тройку: чёрный пиджак, чёрные брюки и более тёмный по тону жилет. Такого же цвета галстук был завязан на шее, и, спускаясь к груди, он скрывался за жилетом. Дорогие, переливающиеся бликами света часы выглядывали из-под рукава, мгновенно обозначая статус владельца. На циферблате красовались всем известные пять букв.

Рома взял парфюм и пару раз прыснул им себе на шею, после чего растёр ладонью. Воздух тут же наполнился ароматом кофе, таким родным и приятным… Все голоса стихли, и это не могло не радовать. Как только в руках появилась визитка, оставленная (специально или случайно) Анной на заднем сидении, стены перестали шушукаться, и даже этот противный голос в автомобиле наконец-то смолк. Значит, он принял верное решение. Они не хотят, чтобы он доказал свою любовь к Насте.

А он докажет. В первую очередь этим голосам и только потом уже себе.

Рома посмотрел в зеркало и улыбнулся. Пережитое никак не отразилось на его улыбке — она всё так же могла вскружить голову и заставить проникнуться теплотой, ведь как можно не влюбиться в эти ямочки? Как можно не довериться этим уверенным и в то же время добрым карим глазам? И как можно не почувствовать силу, исходящую от широко расправленных плеч и прямой спины? В отражении зеркала стоял молодой мужчина, не обделённый природой красотой и способный одним взглядом заставить испугаться, либо же растаять подобно снежинке.

— Этот вечер будет моим. И всё, что я сделаю, я сделаю ради тебя, Настя. Ты веришь в нашу любовь, как и я.