Кориана приняла к сведению его слова и двинулась навстречу отцу.
— Возьми Фиону, Отец, — сказала она, мягко вручая ему малышку. Бемин неохотно взял свою младшенькую и потом с рыданием, тесно прижал ее к своему телу и поцеловал ее в лоб. Он ощутил жар и взволнованно взглянул вверх, слезы свободно текли по его лицу, и проговорил Киндану, — Она такая горячая!
— Я знаю, мой лорд, — ответил Киндан. — Мы должны отнести ее вниз к Мастеру Килти. — Он показал на дверь. — Пойдем, мы должны спешить.
— Ты спасешь ее? — спросил Бемин, смотря вниз на дочь, а потом опять на Киндана. Жесткий свет загорелся в его глазах. — Обещаешь мне, что спасешь ее?
— Я сделаю все, что смогу, — сказал Киндан.
— Нет, — заплакал Бемин, — Мне нужно, чтобы ты пообещал мне, что спасешь ее.
Киндан долго вглядывался в высокого мужчину. Это был мужчина, который сказал, что Киндан опорочил его честь, что слово Киндана не имеет для него ценности. И тут, сейчас, в это мгновение, Лорд-владетель Форт-холда просит пообещать невозможное.
— Я спасу ее, мой лорд, — пообещал Киндан. — Или умру, пытаясь.
— Ты не посмеешь умереть! — отчаянно зарыдала Кориана. — Ты не посмеешь умереть!
— Я спасу ее, — повторил Киндан. Он показал на дверь. — Но мы должны спускаться к Мастеру Килти.
Медленно, волочащейся походкой, Лорд-владетель Форт-холда последовал за юным арфистом вниз в Большой Зал.
Чем они занимались на следующий день, Киндан не мог даже вспомнить. Только сила воли заставляла его двигаться; он спал только когда сваливался, ел только тогда, когда вспоминал об этом, пил только тогда, когда горло начинало жечь. Маленькой Фионе стало хуже ночью и Киндан был подле нее при наименьшем ее хныканье. Он держал ковш и одежду и мягко обводил холодной водой ее лоб, имея запрет Мастера Килти касаться ее тела.
— Прикоснись к ней и ты сам получишь ее жар, — хрипло предостерег его Килти.
— Я уже прикасался к ней, — ответил Киндан.
— И возможно ты подхватил это, а может и нет, — отрезал Килти. — Сделай еще одну попытку и точно получишь это.
Что-то в голосе целителя насторожило Киндана, но он слишком устал, чтобы обдумать это. По настоянию Киндана, они освободили соседнюю к Фионе кровать и Бемин, Кориана, Ваксорам, Килти и остальные дремали на ней, сменяясь каждые полчаса, час или более.
Ночь сменилась днем. Киндан принес светильники к ряду в прачечной, взял свежие и понес обратно. Он еще раз подумал о храброй маленькой девочке, которая возилась с кипятящейся ванной и посмотрел на ее кровать, когда вернулся в Большой Зал. Она была пуста.
— Она некоторое время назад умерла, — это было все, что сказал Ваксорам, когда Киндан спросил его.
Киндан покачал печально головой и был подавлен осознанием того, что не мог почувствовать глубокие эмоции — его слезы давным-давно иссякли. Он вернулся на кухню выпарить отвар феллиса и поставил его остужаться, вместе с этим перенося загрязненные простыни. Он собирался возвращаться, когда Волла приблизился к нему, взволнованно чирикая.
— Что случилось? — спросил Киндан, удивленный, насколько маленький Файр поднимает его дух. Волла опять чирикнул и самодовольно склонил голову, потом показал на свою упряжь с помощью передних конечностей. Там было сообщение: