— ARGENT — (СИ)

Домой она вернулась уже только к рассвету. Спать ей не хотелось. Слишком многое навалилось на её разум. Мозг отказывался от того, чтобы нормально думать. Она понимала, что это далеко не конец. Пусть ногицунэ оставил Стайлза в покое, это всё равно ничего не меняет. Битва продолжается. И никто не знает, сколько осталось до её финала.

Но больше всего Сэм волновалась из-за того, что чувствовала сама. А она не чувствовала ничего. Ей было фиолетово. Полностью без разницы.

То, что произошло за эти двадцать четыре часа полностью лишило желания жить.

Войдя в дом, она первым делом обработала раны и когда они перестали кровоточить, занялась вещами Айзека Лейхи. Она понимала: то, что произошло между ними, изменило полностью всё.

Нет, конечно она любила его и вряд ли когда-нибудь сможет разлюбить, но быть с ним она уже просто не могла. Ей было слишком больно и страшно находиться рядом с ним. Она чувствовала себя преданной. То, как он с ней поступил, выходило за рамки дозволенного. И даже ему не позволялось совершать с ней такое.

Скинув все вещи в огромную сумку, девушка взяла куртку, которую не заметила на нём, когда он появился у неё дома несколько часов назад. Она одиноко висела на спинке стула. Остервенело схватив её, Саманта швырнула её в стену, издав громкий крик боли и отчаяния.

Её внимание привлекло не сама куртка, а чуть-чуть пожелтевший листок, вывалившийся из кармана и с тихим шелестом, опустившийся на пол. Удивлённая, девушка подошла к нему и аккуратно взяла лист, раскрывая его.

Её сердце замерло, а после с удвоенной силой застучало о рёбра.

Это был тот самый рисунок, который она увидела в их кухне около месяца назад, а после допытывала у парня когда он успел нарисовать его.

Хотелось смять его, порвать к чертям, сжечь, но что-то останавливало её.

Упав на кровать и сжавшись в комочек, Сэм расплакалась и очень пожалела, что рядом нет никого, кто бы помог есть справиться с апатией. Друзья, если их можно было так назвать, заняты спасением своих жизней и другими не мало важными проблемами. Она их не винила. Сама же столько лет никого не замечала. Разве люди должны вести себя как-то по-другому?

Она успокоилась только через несколько часов. Усталая и равнодушная, она встала с кровати и продолжая сжимать в руках листок с рисунком, спустилась вниз на кухню.

Заварив себе горячий чай, она сделала большой глоток, обжигая горло. День назад она так убивалась из-за того, что её любимый был на грани жизни и смерти, а сейчас страдала от предательства.

Её уединение нарушил громкий стук в дверь. Вздрогнув и засунув листок в карман, она подошла к главной двери и замерла. Ну конечно же он пришёл. Не мог не прийти хотя бы потому что чувствовал вину.

Она не собиралась открывать дверь, даже смотря на его безумно виноватые голубые глаза. В дом против её воли он всё равно не войдёт: пепел рябины не позволит.

Медленно подняв руку, он прикоснулся к стеклу на двери, поморщившись. Это причинило ему боль.

Она посмотрела на него холодными глазами, внутренне сгорая от боли.

— Сэм… — прошептал он, отдёргивая руку, — впусти меня.

Она покачала головой. Одинокая слезинка скатилась по её щеке, утонув в глубокой ране, причинив тем самым сильную боль, которая добавилась к морю её страданий.

— Прошу, дай мне объясниться.

Она вновь покачала головой.

— Молю тебя. — И он сделал то, что девушка от него точно не ожидала: Медленно опустившись на колени, он осел на землю, безвольно опустив руки вдоль тела и склонил голову, прикасаясь лбом к двери.

— Не нужно, — прошептала она, открывая дверь и давая ему понять, что он может войти. Сломалась.

Он воспользовался этим, влетев в дом со скоростью пули. Саманта вздрогнула от страха. Он напугал её.

— Прости меня, — вздохнул он, имея ввиду то, что применил свою сверхспособность.

Она вновь покачала головой. Ни то от отрицания, ни то от согласия.

— Я… — он замялся, — ублюдок, знаю. К сожалению, я плохо помню то, что натворил, но мне было достаточно и того, что рассказала Эллисон. Она жаловалась на то, что я пробрался к ней в дом и украл у неё оружие, но это не важно. Лучше бы я какого-нибудь богача ограбил, лишь бы в тот вечер не оказаться рядом с твоим домом. — Сэм вздрогнула, вспомнив тот вечер. По телу побежали мурашки, а по щекам — слёзы. — Я ненавижу себя за то, что тебе пришлось пережить по моей милости. Господи, не знаю, что мной двигало. Наверное ты меня ужасно испугалась, да? — Сэм замотала головой, толком ничего не осознавая.

«Зачем же он это говорит? Неужели не видит, что я на грани?», думала она, стараясь удержаться на ногах.