Аргентина: Крабат

Двое в отсыревших куртках и тяжелых горных ботинках на маленьком скальном выступе. Под ногами — почти километр, над головами... Лучше пока не думать. На каменном пятачке мокро и неуютно, но чуть выше по склону вода превратится в снег и лед, и перекур возле разоренной заброски покажется отдыхом в саду Эдемском.

— Она... Ингрид меня с собой в Штаты зовет. Говорит, что в Рейхе с каждым годом все хуже, и ничем хорошим это не кончится. Будто мы с тобой сами не понимаем! Я уже прикинул, кем работать смогу. Да-да, в Штатах, такой я, Андреас, дезертир. Но загвоздка в том, что Ингрид все равно должна замуж выйти, иначе наследство дядино не получит. Значит, она будет с мужем, а я, простите, с кем? Ты не поймешь, Андреас, ты у нас человек легкий. Тебе только скалу покажи...

— Точно! Я не только легкий, Тони, я еще и скучный. Для Штатов документы нужны, и деньги на обзаведение, чтобы на Бродвее милостыню не просить. А нам с тобой для начала из Швейцарии надо выбраться. Я тоже дезертир, как вспомню господина обер-фельдфебеля, так сразу в дальние края тянет. Если совсем припечет, можно и горами уйти. А что? Нас же с тобой, Тони, ни один патруль не заметит, до самой Испании доберемся. Но это — потом. У нас сейчас с тобой все — потом.

Двое на каменном пятачке-карнизе говорят негромко, словно боясь чужих ушей. Никто их не слышит, кроме, конечно, Огра. Но и тому не слишком интересны чужие надежды. У Эйгера свои планы насчет «потом».

Последняя затяжка. Встали.

— Ну что, мочалим?

9

На этот раз репродукторы на смотровой площадке извергали не марш («Свободен путь для наших батальонов...»), а нечто густое, тягучее, хоть на булку намазывай.

— «Нюрнбергские мейстерзингеры», — чуть подумав, определила Герда. — Увертюра. Если тебе интересно, Кай, это Рихард Вагнер.

Мареку было не слишком интересно. Он и выходить никуда не хотел. Его б воля, спал бы до полудня, но... Можно заказать завтрак для девочки прямо в номер и вновь нырнуть под одеяло, однако не хотелось подавать дурной пример. Все должно идти как заведено. Встать, отжаться сотню раз, проследить, чтобы некоторые не забыли про зарядку... Некоторые и потащили его сюда, к главному входу в отель. Старт «Эскадрильи прикрытия ”Эйгер”»! Что ни говори, а событие. К тому же распогодилось, ветер разогнал тучи над долиной, ярко и празднично сияло летнее швейцарское солнце...

Народу, несмотря на все усилия Вагнера, собралось немало. К постояльцам «Гробницы Скалолаза» добавилось десятка три гостей, приехавших кто поездом, кто на авто. На машины Марек и поглядел первым делом. «Альпийский гонщик» отсутствовал, не было и черного «дизеля», что, однако, ничуть не успокоило. На всякий случай мужчина предпочел держаться подальше от толпы, собравшейся возле входа в отель. Герда предложила подняться на небольшой холм, служивший подножием для огромного рекламного плаката, на котором уместились название отеля, его изображение в три краски и синий силуэт Эйгера. Место оказалось удачным — почти на уровне смотровой площадки. Девочка удовлетворенно кивнула и принялась настраивать взятый с собой маленький театральный бинокль.

...Черные мундиры, свастики на рукавах, девушки в старинных крестьянских платьях, суровый оратор в окулярах и шляпе, надвинутой на самый нос. Съемочная группа: женщина в белом пиджаке нараспашку, при ней два суетливых помощника. Кинокамеры тоже две, одна с «ногами», вторая без.

Вагнер...

Ветер, покончив с тучами, взялся за оратора, разнося по долине обрывки слов и фраз. «Весь мир с восхищением... Железная воля фю... ...манское единство... Плутократы, унижающие и грабящие трудолюбивый на... Взятие Норванда — великий символ... Лучшие сыны Германии...»

Лучшие сыны Германии появились только к самому концу действа, причем не в альпинистском снаряжении, а, как и прежде, в черной форме с серебристыми побрякушками. Рядом с ними одетые в штатское австрийцы смотрелись откровенно неказисто.

— Они на гору строевым шагом пойдут, — констатировала Герда, отводя от глаз окуляры. — Кай, хочешь взглянуть?

Мужчина молча покачал головой. Любоваться блондинами не было ни малейшей охоты. Он оглянулся назад, где за легкой пеленой туч угадывалась хмурая снежная вершина. В этом поединке он был на стороне Огра.

К микрофону подошел один из блондинов, вероятно, главный, но расшалившийся ветер разорвал его речь в клочья. «Великий фю... ...икая Герма... Олимпи... СС — лучшие сы...» Зато ответное «Зиг хайль!» прозвучало так, что даже ураган не смог бы заглушить.

Герда спрятала бинокль в кармашек платья и заткнула пальцами уши.

И снова Вагнер.

Относительно строевого шага девочка ошиблась. «Эскадрилья» отбыла к подножию Стены на трех громоздких авто, украшенных флажками со свастикой. К некоторому удивлению Марека, женщина в белом пиджаке предпочла остаться у отеля. Камеры еще долго фиксировали толпу, лишь изредка обращая свой черный зрачок в сторону горного склона.

— Эйгер в павильоне снимут, — рассудила Герда. — И весь подъем тоже. Они бы и гостиницу там построили, но это дорого. Лучше командировочные оплатить.