Аргентинец поневоле

В то время как поврежденный самолет, словно пронзающее антрацитовую вату боевое копье, устремился вниз, через затянутое плотными черными тучами ночное небо, два очнувшихся члена экипажа судорожно из последних сил пытались укротить свою небесную колесницу с помощью рычагов управления.

Не зная всех масштабов катастрофы они тем не менее хорошо понимали, что их жизнь висит на волоске. Отчаянно пытаясь подчинить себе непослушный самолет командир корабля, смуглый золотозубый турок с пышными усами пробормотал:

— О, Аллах!

Он не верил своим глазам, тупо уставившись на высотомер, стрелка которого с бешеной скоростью приближалась к нулю.

Ни самая совершенная авиационная электроника, ни бортовые компьютеры, ни искусственный интеллект, ни высочайшее летное искусство пилотов не могли поколебать ужасную истину, вставшую перед пассажирами искалеченного летательного аппарата: всем суждено погибнуть и очень скоро. И, как это бывает во время большинства воздушных катастроф, оба пилота покинут этот бренный мир первыми. Но и остальные лишь на малую долю секунды переживут их.

Пока все бились в приступе паники, я сделал то, что мог. Застегнул ремни. Скоро я уже висел на них, неуклюже болтая руками и ногами. Живот сдавило немилосердно, грозя меня разрезать пополам. У меня отвисла челюсть и я без особого успеха мацал руками подлокотники кресла, пытаясь получить дополнительную точку опоры. Бесполезно. Как только нос самолета оказался в вертикальном положении мой взгляд уперся в спинку находящегося передо мной сиденья, заслонившего весь обзор. Я словно участник нелепого аттракциона, под названием «американские горки», неумолимо камнем падал вниз с самой верхней точки.

Пока что, несмотря на осознание опасности вероятности смертельного исхода, на фоне других паникующих пассажиров я все же как-то держал себя в руках. Был молодцом. Возможно из-за врожденного русского стоицизма, основанного на принятии того обстоятельства, что жизнь изначально несправедлива. Правда, в желудке у меня стоял ком — как будто целиком мороженную рыбу проглотил.

Когда самолет вошел в последний, заключительный виток спирали, лишь одно единственное слово сорвалось с моих уст. Состоящее из единственного слога оно перешло в непрерывный истошный вопль, перекрывающий все остальные душераздирающие крики, заполнявшие салон.

— Н-е-е-е-е-е-т!!!

Самолет врезался в океан и моментально затонул. Среди бушующих волн еще некоторое время виднелись круги водоворота, но скоро ничто не указывало на падение авиалайнера, кроме нескольких мелких обломков, которые так же быстро тонули в воде…

Глава 4

Вокруг царила густая чернильная темнота, без всякого намека на махонькую искорку света. Где-то вне времени и пространства мой мятежный дух парил над просторами космоса. Вдруг послышался какой-то шум. Сфокусировавшись, я смог расслышать слова.

— Ну что батенька! Пора начинать новый эксперимент! Приступим, помолясь?

Не знаю на каком языке прозвучала эта фраза, так как слова словно бы возникали у меня в голове, возможно, телепатически.Тут же последовало продолжение диалога:

— Боюсь, профессор, что это будет один из последних экспериментов. Ведь весь выделенный бюджет мы уже израсходовали на пять лет вперед. И то сказать, начали шестую сотню…

— Не волнуйтесь, у меня хорошее предчувствие. Все должно получиться. Ведь у нас сегодня великолепный экземпляр. Можно сказать редкий.

— Этот русский? Не хочу вас обнадеживать. Ничего особенного. Да, нахватался, возможно, по верхам во многих областях, но нигде не проявил себя как уникальный специалист. Вспомните, сколько надежд было на известного японского инженера? И все впустую.

— Да японец оказался на проверку жидковат. И туповат. Привык узкоглазый действовать по шаблону. Шаг право, шаг влево — расстрел на месте. Ни малейшего отклонения от написанной инструкции. Даже в мелочах. Если нужно поднять груз в 20 тонн, то привык заказывать 20-ти тонный кран. Если 25 тн — заказывает 25-ти тонный. Нет такого крана — будет сидеть на жопе ровно и ничего не делать. Так как считает задачу в принципе неразрешимой. А русский все равно попытается шаловливыми ручками что-то нахимичить. Применит 10 тонный кран, да плюсом рычаги с противовесами, а с другой стороны домкратами поддомкратит, камни для упора подсунет. С третий — ковшом бульдозера приподнимет, экскаватор подгонит и подтолкнет. Конечно, в большинстве случаев вся такая шаткая конструкция рухнет, но есть небольшой шанс, что задачу выполнит.

— Ну да, на западе углубляют узкую специализацию до упора, в результате, как правило, вояка на гражданке выглядит, как рыба вытащенная из воды, и наоборот, а в России и гуманитарий может с автоматом АКМ побегать, вместо сапера взрывчатку подорвать. Считают, что им любое дело по плечу. И почти всегда — зря.