Аргентинские сказки

Поставил человек восковую обезьяну на узкой дорожке, по которой пробиралась к нему бесстыжая воровка. Той же ночью прибежала обезьянка и видит — путь ей заступила другая обезьяна.

— Эй, дорогуша, — говорит, — ты что здесь делаешь? Может, и компанию хочешь втесаться?

Восковая обезьяна, ясное дело, молчит, а у живой досада против нее.

— А ну, не прикидывайся глухой! Отойди, дай дорогу, а то вправлю мозги!

Восковая обезьяна опять молчит, ну а живая так и вскипела. Со всего маху кулаком по голове стукнула.

— Получай, дура! — А рука ее сразу приклеилась.

— Отпусти! — кричит, да как ударит второй рукой. И вторая приклеилась.

— Отпусти сейчас же! — закричала воровка и ударила восковую обезьяну двумя ногами. И напрочь к ней приклеилась.

Наутро приходит хозяин и видит — попалась обезьянка в его ловушку.

— Поделом тебе, подлая воровка. Вот сейчас я тебя кипятком ошпарю и клеймо припечатаю!

Схватил обезьянку и привязал к дереву. А потом развел огонь, поставил кипятить воду и стал нагревать над огнем железное клеймо.

В это время случаем проходил мимо лев. Увидел он привязанную к дереву обезьянку, подошел поближе и спросил, что с ней случилось. А хитрая обезьяна ему и говорит:

— Вот привязали меня, потому что хозяин заставляет телятину есть, а я не хочу.

— Да ты в своем уме? Я бы с радостью телятинки поел.

— Ладно. Тогда ты меня развяжи, а я тебя привяжу. Только смотри, чтобы хозяин ничего не заметил. Он не велел никого пускать на мое место.

Лев быстро отвязал обезьяну от дерева, а обезьяна еще быстрее привязала его к стволу и убежала.

Пришел человек да так и ахнул — обезьяна обернулась львом. Постоял минуту-другую, а потом говорит:

— Хоть ты львом обернулась, я все равно тебя кипятком ошпарю и клеймо поставлю, чтобы не лазила больше ко мне за маслом.

Припечатал он льву клеймо и кипятком ошпарил. Лев заревел дурным голосом да как дернется, веревка и оборвалась. Тут лев, конечно, бросился бежать куда глаза глядят. Бежит и орет, не переставая. А как ему не орать, когда и клеймо выжгли и кипятком ошпарили?

Понял бедняга, какую злую шутку сыграла с ним обезьянка. Как только стало ему полегче, решил отомстить хитрюге.

Бродил-бродил лев по лесу и, наконец, увидел — стоит высокое дерево, на нем абрикосов видимо-невидимо, а на ветке примостилась обезьянка и ест эти абрикосы один за другим. Обезьяна-то раньше его заметила, набила полные карманы камней и забралась повыше. Подошел к дереву лев и говорит:

— А ну-ка слезай, обезьяна! Я тебя сейчас съем.

— Спорить нечего, — говорит ему обезьянка, — ты меня в два счета прикончишь. Но сначала попробуй, какие вкусные абрикосы. Открой рот, я тебе брошу один.

Лев раскрыл пасть, и обезьянка кинула самый спелый и вкусный абрикос.

— Теперь другой брошу. Открывай рот.

Такие были вкусные абрикосы, так они понравились льву, совсем забыл, что собрался обезьянку убить. Тут хитрюга ему и говорит:

— А теперь открой рот пошире. Я тебе сразу три абрикоса брошу. Очень они спелые.

Лев разинул пасть, а обезьянка — раз! — и все камни бросила, забила льву горло и зубы ему перебила. Не мог лев ни проглотить эти камни, ни выплюнуть. Вот-вот задохнется.

Бегал-бегал бедный лев, да и подох с голоду. А хитрой обезьянке больше бояться некого. Она где хотела, там и шкодила, и не было с ней никакого сладу.

БРОНЕНОСЕЦ И МУЛИТА [2]

Однажды пришли к берегу реки броненосец и мулита. И увидели на другом берегу поле, где дружно поднялся маис. Принюхались и услышали такой вкусный запах спелых початков, что у них слюнки потекли. Вот и стали думать, как им на другой берег попасть. Прошло немного времени, и мулита говорит броненосцу:

— Я плавать не умею, значит, сяду тебе на спину. А ты плаваешь хорошо, и мы быстро речку переплывем. Поедим всласть зернышек маиса и назад вернемся, чтобы нас никто не заметил. А то неровен час увидит хозяин, нам несдобровать!

— Ну что ж, это дело! — ответил броненосец.

Мулита ловко взобралась ему на спину, и он с ней быстро переплыл реку. На другом берегу они оба так набросились на початки, будто век не ели. А когда досыта наелись, мулита вдруг начала песни петь. Броненосец так и ахнул:

— Ты что, спятила? Нас услышат и забьют до смерти. Сейчас же умолкни!

— Да ну тебя! Я как наемся, мне ничего не надо, лишь бы песни распевать. Не зря говорят: «Брюхо набито, вся печаль забыта».

И снова запела во весь голос. Броненосец уговаривает ее, велит образумиться:

— Перестань, замолчи, вдруг прибежит хозяин поля, отдубасит нас, а то и пришибет насмерть.

Мулита и слушать не хочет, знай себе распевает, а сама высматривает на всякий случай, куда бы получше спрятаться, если и правда хозяева прибегут.