Аргентинский архив №1

— Медлить не будем. У меня и других дел полно, поэтому сформулируй запрос прямо сейчас, подумай внимательно, сам знаешь: грамотно поставленный вопрос несёт в себе половину нужного ответа. Комнату я тебе выделю, твори. На всё про всё тебе — пара часов. Подашь мне — я подмахну. В Аргентине многое на карту поставлено. Досадно буде всё похерить из-за нелепой случайности.

Судоплатов поднялся:

— Разрешите идти?

Берия только махнул рукой, и Павел Анатольевич вышел в приёмную, где его уже поджидал новый, незнакомый пока ему полковник-ординарец Берии, готовый проводить в отведённый ему кабинет. Полный тревожных предчувствий, Судоплатов двинулся по кремлёвским коридорам.

Буэнос-Айрес, 24 декабря 1950 г.

Байрес сиял. Столица Аргентины готовилась встречать рождество. Праздничная иллюминация расцветила городские улицы, на ветринах магазинов, по такому случаю украшенных перемигивающимися гирляндами, радовали глаз миниатюрные «пасебре» или как их называли в старину в России — «вертепы», изображающие младенца Иисуса с его матерью. Девой Марией, и явившимися по зову Вифлеемской звезды старцами-волхвами. Картинка в разных исполнениях разнилась материалом и степенью достоверности фигурок, но неизменно оставалось одно — она несла в страну дух приближающегося Рождества.

Аргентина в праздновании этого события унаследовала по большей части итальянские и немецкие традиции. Будучи католической страной, она начинала потихоньку гулять с начала Адвента и продолжала до момента наступления Рождества. К тому же, праздник совпадал с окончанием учебного и рабочего года и начало летних каникул. Все это делало праздник не столько религиозным, сколько светским, сугубо коммерческим, когда особым спросом пользовались ёлочные украшения, свечи и всё, что только можно подарить своим близким в этот трогательный праздник.

Андрей, оказавшийся за границей впервые, жадно разглядывал венки из красных, золотых и белых цветов, украшающие двери домов, с восторгом отмечал редкие настоящие ёлки в распахнутых по причине жаркого дня окнах домов, украшенные ватными шариками, изображающими неведомый в этой стране снег. Неизменные «пасебре» красовались под ёлками, там же пристроились и коробки с подарками.

Тут и там зазывалы крупных магазинов в одежде «Папай Ноэля», — местного аналога русского Деда Мороза, спешили затащить припозднившихся покупателей в надежде сбыть хотя бы по дешёвке залежалый товар. Как правило, все их попытки оставались тщетными, люди стремились мимо, к станциям метро, трамваям, чтобы поскорее оказаться в семейном кругу и приступить, наконец, к празднованию Рождества. Иван, идущий рядом с приятелем, рассматривал всю эту предновогоднюю мишуру не то, чтобы снисходительно, скорее отстранённо. Он много читал в детстве о том, как праздную этот праздник в разных странах, и поэтому смотрел на происходящее скорее, как на отлично снятое кино, нежели как на реальную окружающую обстановку. Он видел за этой праздничной мишурой большие проблемы лично для них с Андреем: Котов так и не появился ни позавчера, ни вчера, ни сегодня.

В том кафе они уже стали практически завсегдатаями, местные посетители при виде их широко улыбались и приподнимали соломенные шляпы, произнося неизменно-нейтральное «Buenos dias[49]…» и жестом предлагая разделить с ними выпивку. На что Иван отмечал столь же неизменным «Gracias[50]». Они выпивали свой кофе, пролистывали валявшиеся на стойке бара свежие газеты, аккуратно расплачивались, оставляя бармену положенные скромные чаевые и уходили.

А вечером, в своей мансарде, строили предположения — одно невероятнее другого — что именно могло произойти с командиром их группы. Поскольку информации было ноль, все их измышления носили сугубо терапевтический характер и служили исключительно для успокоения собственных нервов. Ибо обоим страсть как е хотелось переходить ко второму варианту развития операции, поскольку уверенности в собственных силах и возможностях у приятелей было всё-таки маловато: сказался невероятно короткий период подготовки в разведшколе.

Вот и сегодня, следуя из кафезиньо «Палома Бланка» в направлении дома, они старались не разговаривать, каждый думал о своём, а праздничная суета вокруг не только отвлекала от мрачных мыслей, но и вселяла какую-то надежду на завтрашний день, который оба определили как контрольный. Если майор не появится в кафе завтра, было решено запускать на полную катушку резервный план.

— И всё равно мозг отказывается воспринимать вот эту духоту как канун Нового года… У нас это на уровне памяти предков, что ли? — пробормотал Андрей, разглядывая искусственную ёлку отчего-то белого цвета, увешанную сияющими игрушками. — Красота-то какая! Хотя, и у нас праздновать Новый год тоже умеют…

— Да уж, — согласился Скиф. — Плюс тридцать и белая ёлка… Новый год, однако…

Сказал он это по-немецки. Изображая из себя иммигрантов, парни между собой должны были в основном изъясняться на этом языке. В одиночку же Иван говорил с окружающими исключительно на испанском.

Андрей тихо рассмеялся.