Аргидава

– Она принцесса. По крови. По воспитанию. Ее обучали лучшие учителя. Не ее вина, что ты, Малыш, не подчинившись моему приказу, самовольно повел свое войско на север. Что ты планировал тогда, Малыш? Что у тебя тогда было на уме и не получилось? И ты напал на ее народ, убил ее отца. Ее ли в этом вина, Малыш? Она была и остается принцессой земель Германских.

– Она – рабыня. Если я захочу, то пошлю ее обслуживать голодных до женщин го́тов!

– Ну-ну… Ты не сделаешь этого, Малыш, – ласково, как отнимал игрушку или оберегал от плохого поступка, заметил старший брат.

– Почему это?

– Я не позволю.

– Да кто ты такой без своего народа? – У Младшего начиналась истерика. Его рыбьи, на выкате, близко посаженные тусклые глаза разгорелись ярким зловещим огнем.

– Чего ты хочешь? – спокойно улыбаясь, спросил Старший.

Младший молчал. Да! Он хотел быть таким же красивым и уверенным, как его старший брат. Он хотел, чтобы воины так же неподдельно кричали и били мечом по щиту, завидев его, как они встречали брата. Он хотел, чтобы… Он боялся признаться, он хотел быть счастливым и слабым в объятиях маленькой белой женщины, так высокомерно и холодно глядевшей на него. Единственной женщины, что не опускала глаз от страха и подобострастия. Он хотел говорить с ней на равных, как брат говорит с ней, со своей Ют. Он хотел, чтобы она сидела за его спиной верхом на коне и подавала ему стрелы.

Он хотел невозможного. И от этого он чувствовал себя мерзко. И догадывался, что брат его знает, чего он, Младший, так страстно желает.

– Ты хочешь, чтобы я отрекся и оставил империю тебе? А, Малыш? – переспросил вдруг брат, глядя на Младшего с пониманием и грустью. – Ты хочешь быть единым царем, Малыш? – опять переспросил брат.

Брат переспросил дважды. Он не должен был переспрашивать. И он не должен был снова и снова называть его Малышом. Не дождавшись ответа, Зед ушел. К своей принцессе Ют. К рабыне Ют. Он понял. Он все понял.

– Если вождя просят уйти, – помрачнел еще больше старший советник, когда-то давно присланный из Рима учить племена воевать, – если вождя просят уйти, он не должен переспрашивать. – Римлянин внимательно взглянул Младшему в лицо: – Так ведь, вождь наш, царь наш?

Старший советник поднялся, поклонился и вышел. За ним, низко, с почтением поклонившись, ушли другие.