Аргидава

Ася плакала вместе с Леной, Игнат сидел, уставившись в пол, бледный, но собранный. Сашка водил желваками, водил ладонями по коленям, ерзал на стуле.

Когда эти трое вышли из Машкиного дома и остановились под Машиной сливой, Игнат зло и вопросительно вперился Сашке в лицо.

– Идем к нему. Ко всем чертям Аргидаву с ее секретами. Надо спасать Машу. Ася, беги к Мэхилю, кузнецу Мэхилю, что у Турецкого моста живет. Найди Макрину, девочку Макрину, его дочь, он ее еще Гобнэтой зовет. Забери у нее тетрадь. Объясни знаками – нарисуй, в конце концов, девочка глухая.

– Нет! Вернись! – крикнул Асе вслед Сашка и повернулся к Игнату. – Ее нельзя отпускать одну. Я не знаю, где сейчас Бустилат.

– Какой Бустилат?

– Да охранник дядькин. Вчера он получил от него какое-то задание. Но я не услышал какое. Идем с нами, Ася. Выставим дядьке тетрадь на продажу пока чисто теоретически. Будем торговаться.

– Что ты несешь?! Какое торговаться? – Игнат чуть не задохнулся от возмущения. – Да вы со своим ублюдком дядькой одним миром мазаны! К черту тетрадь эту!..

– Где девочка, Мэхиль? Что говорят твои птицы? – Елисеевна пришла к крестнице не одна. Вместе с ней приехали Леночка и Олег. Машкин отец не пошел внутрь, он то выбирался из машины, то садился назад, оглушительно хлопая дверью, то опять выходил, гремя дверью, и опирался, почти ложился на машину, то бродил вокруг и лупил кулаком в стену дома.

Мэхиль усадил Леночку спиной к окну и прозрачными своими медовыми прекрасными глазами уставился сквозь нее в окно на дерево, на дедовское колдовское дерево во дворе. Долго молчал. Сидел неподвижно. Облегченно вздохнул.

– Завтра… – произнес и затих. – Завтра придет твоя девочка. Вечером. Хорошая у тебя девочка. Иди домой и отдохни, поспи. Завтра придет. Целая и невредимая. Не бойся.

– Но… – умоляюще потянулась к Мэхилю Леночка.

Макрина кинулась к ней, обняла и стала гладить по щеке, приговаривая:

– Нет-нет-нет…

А когда Леночка вышла на порог, откуда-то с заднего двора, прочистив горлышко, откашлявшись, вдруг в первый раз в своей жизни прокукарекал юный петушок-подросток, застыдился сам своей смелости, что-то еще проквакал в конце своей песни и замолк. Мэхиль покивал и улыбнулся Чарне. Та повела бровью и нежно провела рукой по его плечу:

– Все будет хорошо, да?

Елисеевна проводила Лену к машине. Глядела им вслед и видела, что эти двое – смертельно усталые молодые еще люди, – уезжая, смотрели тоскливо перед собой, хотели верить, но, скорей всего, не верили.

Глава двадцать четвертая Варерик

…Когда ее кто-то схватил и стал заталкивать в машину, Маша закричала, принялась отбиваться ногами и вдруг обнаружила, что за рулем сидит Варерик.

– Ты?! – вопила Маша. – Останови машину, сволочь! Останови!

Она принялась дергать ручку двери, готовая выскочить на ходу. Варерик одной рукой крепко прижал ее к спинке сиденья, а второй держал руль. Машина ехала на предельной для «семерки» скорости. Маша кричала, вырывалась, и он влепил ей пощечину:

– Заткнись, дура!

Машка разревелась. Лушу застрелили. А еще этот уголовник Варерик. Ее саму сейчас убьют. Из-за ее любопытства. Из-за старой тетрадки. А она даже не знает, где этот злополучный дневник отца Васыля, куда унесла его девочка Макрина в своей корзинке.

– Маша, выслушай внимательно.

Маша всхлипывала, глядя перед собой, и, казалось, не слышала ничего.

– Маша, послушай, если бы я сейчас тебя не увез, тебя бы выкрали другие люди. Как и планировалось.

Маша подняла глаза на Варерика.

– Им нужна семнадцатая тетрадка, Маша.

– Я не знаю, где тетрадь. Нас с Игнатом Корнеев – хам! – выгнал из кабинета. А церковь опечатали.

– Маша, я везу тебя в надежное место.

– Никуда я с тобой не поеду. Учти, я звоню Игнату и родителям! – Маша схватилась за сумку, где лежал мобильник.

– Отдай! – Варерик выкрутил ей руку с телефоном и забрал его себе. – Давай щас ты будешь звонить, меня подставишь. И мы оба сдохнем! Никаких звонков, поняла? Корнеев уже землю роет, чтобы твою тетрадку добыть, дура! И тебе никто не поможет. А уж менты так точно Корнееву сдадут! И он тебя мгновенно вычислит! Если ты жить не хочешь, то я очень хочу. Ты побудешь там, ну не знаю, пару дней, наверное. Жратву дадут тебе. – Тут Варерик нервно заржал. – Мах, а помнишь, как я тебя в детстве заставил сырую картоху жрать? А? Ну ладно, не реви ты! Нормально все будет. Только гляди мне – никто не должен знать, где ты.

– А Леночка? А Олег?

– И предки твои тоже. Нельзя по-другому, Маша, ну нельзя! Он – упырь!

Маша с недоверием смотрела на сосредоточенного Варерика и вдруг вспомнила, что говорил Бустилат.

– Ася! Ася и Женя! Он грозился с ними что-то сделать! Он сказал, что Ася – красивая девочка, что у Жени… – Маша опять горько заплакала, – что у Жени десять пальцев и что он музыкант.

– Да ладно! Бустилат сейчас в бега ударится. Скажи спасибо, что у меня слух вообще какой! Корнеев вчера сказал ему, что, если ты не будешь доставлена к нему в квартиру рано утром, он его пристрелит. Он, вообще, похоже, с катушек съехал. Я его еще таким не видел!