Аргонавт

Еще и итальянец, подумал Бестужев. Следовательно, Лоренс не соврал – у них и в самом деле есть еще и четвертый, а может, и другие, помимо этих… Следует учесть… За Бестужевым наверняка таскается шпик, совершенно ему незнакомый, ничем не отличающийся по внешнему виду и манерам от прочих пассажиров первого класса. Наниматели Лоренса не жалеют денег, не стоят за расходами…

– Сударь, поймите мое положение…

– Довольно, – сказал Бестужев. – Закрой иллюминатор, скотина. Купание пока что отменяется. Но если ты пискнешь хоть слово этим… господам… Купаться все же придется. Либо я тебя отправлю вниз головой в воду, либо они. Ты ведь уже понял, что впутался в игры, где за борт отправляют не задумываясь?

– Пресвятая Дева, ну зачем это бедному человеку? Который не старается лезть в чужие дела, а хочет лишь тихо и незаметно зарабатывать на жизнь… У меня четверо детей, сударь, вы себе и не представляете, какие это расходы…

– Уж не собираешься ли ты, братец, и у меня выклянчить деньжонок? – с любопытством спросил Бестужев. – Похоже, так и обстоит, вон как у тебя на роже хитрость заиграла… Вынужден разочаровать: от меня ты денег не дождешься. Во-первых, я злопамятен, а во-вторых, я тебе только что подарил жизнь, а это ценнее всех сокровищ мира… Пшел вон! И держи язык за зубами, если не хочешь поплавать в холодном океане совершенно самостоятельно, без корабля… Брысь!

Когда стюард ни жив ни мертв улетучился из каюты, Бестужев в ней тоже не задержался – вышел, запер дверь и направился на шлюпочную палубу. Ведомый исключительно отвращением к безделью – у него пока что не оставалось другого выхода, кроме как кружить по всем помещениям и местам, где бывают пассажиры первого класса, в надежде, что чудо все-таки произойдет…

На глаза ему почти сразу же попался ряженый «полковник» с перезрелой английской мисс знатного рода, коварно умыкнутой из фамильного гнездышка. «Полковник» раскланялся с Бестужевым крайне доброжелательно, как со старым знакомым. Надо отдать прохвосту должное, он был по-настоящему импозантен и производил впечатление на несведущих – а вот его спутница, наоборот, являла собою смесь, казалось бы, несочетаемого – застенчивости и вызова, эти чувства сменяли друг друга с поразительной быстротой, и это было комично, невзирая на ситуацию, в коей Бестужев оказался. Ага, а вот и странный молодой человек, на кого-то похожий, он обретался поблизости, следуя за «полковником» и его дамой столь же неуклюже…

Бестужев рассеянно глядел вслед парочке – бедной даме, которую, пожалуй, следовало пожалеть, и прохвосту, никакого сожаления недостойному.

И тут его форменным образом озарило.

Пришедшая в голову идея была, по меркам Российской империи, столь беззастенчивой, наглой, побивающей все приличия, что в первый момент Бестужева в холод так и бросило, и он мысленно возопил себе самому: «Ну это уж чересчур!!!» Однако, чем более эта шальная идея умащивалась во взбудораженном мозгу…

Это даже не авантюра, это что-то не в пример более дерзкое, не имеющее аналогий в истории российского политического сыска – да, пожалуй что, и в долгой практике соответствующих контор других держав. Дерзость немыслимая, нетрудно представить, как отвисали бы челюсти у его непосредственного начальства, как вылезали бы из орбит глаза, как багровели бы физиономии в преддверии оглушительного рыка: «Вы что, с ума сошли, мальчишка? В смирительную рубашку! В отставку без пенсии! В Сибирь по Владимирке!»

Да, несомненно, многие из начальствующих особ именно так и отреагировали бы, попроси у них Бестужев согласия на столь дерзкую акцию. Но начальства здесь нет, и, если провести все тонко, оно и не узнает никогда, какими методами была достигнута победа. Не судят победителей, согласно пословице… Ну, или по крайней мере не копаются вдумчиво в деталях. На фоне несомненного триумфа детали уже кажутся ненужными, не о всех нужно упоминать в отчетах…

Чем больше он размышлял, тем сильнее укреплялся во мнении, что шансы у него есть, и нешуточные. Обострившийся от тоскливой безнадежности ум подсунул именно то, что могло увенчаться успехом. Это он и искал: ложь столь грандиозную и беззастенчивую, что она способна сойти за правду и в глазах весьма неглупых людей. С одной стороны – безумная авантюра, почерпнутая из романов Люди и Поль де Кока, а также сонмища их гораздо более бездарных подражателей. С другой же… Во всем этом, что ни говори, наличествовала жизненная правда. Другого выхода все равно нет…

Он более не колебался.

Глава шестая Посланец императора

Не позже чем через четверть часа Бестужев самым энергичным шагом двигался к ходовому мостику, запретному для пассажиров независимо от положения на судне. Он запретил себе раздумывать, колебаться, взвешивать все «за» и «против» – чтобы не потерять должный кураж.