Аргонавты

Нет, это мне не кажется? Он и в самом деле разговаривает? - обернулся Критий к дочери.-- Ну-ка, повтори, что этот... это... ну, вот ты что слышала!

Астурда дернула плечиком:

Буду я тут повторять всякие глупости! А сказку все ж расскажи: ты обещал!

Критий обреченно вздохнул: снаружи - разбойники, в норе - валуны, любящие сказки. Критий был разумным человеком и выбрал камень.

Ну, слушайте! - начал Критий.- И вот достигли царский наследник и его слуга леса...

Э, я так не хочу!-тут же живо заскрежетал камень.- Давай-ка по порядку, и тогда в конце мы будем знать больше, чем вначале!

Ишь,- поджала губы Астурда.- Нахватался умных мыслей и выдает за свои! А отец мой - и сказка моя! Вот и не вмешивайся!

Подумаешь! - обиженно хрюкнул валун, но больше не перебивал.

А история становилась все таинственней. Слушателям даже показалось, они слышат рык дикого льва там, в чаще леса, куда гордыня и тщеславие занесли царевича.

...Лес был дремуч и насуплен. Странные деревья, переплетаясь стволами, вставали непроходимой стеной. Колючие кустарники тянули изломанные ветви, норовя хлестнуть охотника по глазам. От низин и болот поднимались ядовитые испарения и сизой дымкой устилали землю. Таинственный шорох, то тут, то там, преследовал охотника и его слугу.

Послушай, раб! - усталый царевич опустился на мох.- Ты говорил, что меня ждет увлекательное приключение, а на самом деле мы - заблудились! Молчи! - оборвал юноша открывшего, было, рот, слугу.- Думаешь, я не вижу, как ты ставишь на стволах зарубки - а через несколько времени мы натыкаемся на эти свежие отметины вновь! И теперь скажи, негодяй: как ты собираешься выпутывать меня из этой истории?

Так велика была уверенность царского сына во власти над подневольными, что и после долгих блуждений, и отчаявшись, юноша не мог поверить, что слуга нарочно завел его в лесные дебри.

Слуга захохотал, оскалив крепкие зубы:

О, ненавистный! Да с чего ты решил, что я выведу тебя отсюда?! Смотри! -вдруг слуга указал на нечто, что, по-видимому, находилось у царевича за спиной. Юноша резко обернулся. И в ту же секунду веревка, скрученная, как аркан для животных, обвилась вокруг тела. Царевич вознегодовал:

Да тебя живым скормят муравьям! Как ты смеешь?..

Смею! - презрительно ухмыльнулся раб.- Как ты смел хлестать меня бичом, когда у тебя дурное настроение или заставлял меня грызть объедки, принуждая за кость драться с твоей собакой; а ты хохотал, глядя, как тебе в развлечение мы рвем друг друга! За все пришло время платить!

Но тебя казнят!

Я сотни раз умер! - холодно отвечал раб и, более не сказав ни слова, повернулся и скрылся совсем в другом направлении, чем запомнил путь через лес царский сын.

Тут только до юноши дошло, что никто не знает, когда и куда он отправился. Бывало, царевич неделю, а то и две отсутствовал во дворце, охотясь далеко от дома. Даже если начнут царевича искать, то как они сумеют пробраться через эти дебри: никто не поверит, что человек добровольно мог сунуться сюда.

И если меня не сожрут дикие звери, то умереть мне от голода и жажды! - скорбно поник головой юноша, досадуя, что не прибил подлого прислужника еще на прошлой неделе.

Так прошел день. И если смерть должна была прийти этой ночью, то царский сын приготовился.

Руки, прикрученные к телу, занемели. Бок был мокрый от болотной воды, которая к ночи начала подниматься. Юноша попытался подползти к дереву, чтобы сидеть, оперевшись: не достойно будущего правителя принять смерть лежа. Царевич дожидался б посланницу Аида и стоя, но ведь неизвестно, как долго придется ждать.

Шел час за часом. Царевичу уж прискучило ожидание и, несмотря на неудобное положение и мучившую жажду, он задремал.

Проснулся от неясного присутствия кого-то рядом. Открыл глаза, но только для того, чтобы зажмуриться вновь: столь необычно было видение. Ласковая рука тихонько коснулась лба юноши. Серебристый голос позвал:

Очнись, царевич! Сколько можно спать? И разве можно спать в такую прекрасную ночь?

Юноша, все еще недоумевая, уж не проказы ли это сна, послушался совета.

Непроходимой чащобы и болота как не бывало. Руки юноши были свободны от пут, а во всем теле он чувствовал легкость, словно утратил часть веса.

Перед ним, разливая сияние, пышной травой колыхалась поляна, причудливо освещенная нежно-голубым свечением.

А рядом по-прежнему стояла привидевшаяся незнакомка. Роскошные густые волосы служили девушке единственным украшением и лишь черная ленточка в волосах насторожила.

Ты не смерть? -забеспокоился юноша.

О, нет! Я смерть ненавижу! - отвечала красавица. И вдруг ее прекрасное личико искривилось в неприятной гримасе, девушка всхлипнула и вдруг залилась слезами. Юноша не мог оставаться равнодушным к горю такой чаровницы и ласково взял незнакомку за руку.

Я сам - жертва своего легкомыслия, но, может, тебе я сумею помочь?

Девушка взглянула с благодарностью.

О, если бы ты осмелился...- и замолчала.

«Да что они - сговорились считать меня трусом?» - подумал царевич, но вслух лишь благоразумно молвил:

Готов телом и душой служить тебе!