Аргонавты 98-го года. Скиталец

Садом мы направились к дому. Мое бунгало стоит несколько вдали от других строений, и мне тогда пришла в голову мысль, что в такой час, когда Папити спит, было бы благоразумнее попрощаться с Гиацинтом у калитки. Но было уже поздно. Мы уже были внутри бунгало, и он зажег электричество.

— Будьте как дома, — с вынужденной любезностью сказала я.

Я взяла из корзинки лимон и выжала его в бокал. Затем я добавила туда жженого сахара, местного рома и сельтерской воды с кусочками льда.

— Пожалуйста! Не знаю, вкусно ли я приготовила. Ваши таитянки дивно готовят пунш.

— Да ну их… — презрительно усмехнулся он. — А разве вы не пьете?

— Нет, я не смогу уснуть. Я выпью сельтерской и закурю папиросу.

Он сидел с бокалом, глядя на меня. Его большие черные глаза, казалось, хотели пронзить меня насквозь. В них блестел огонь сладострастия. Его взгляд раздевал меня, и от этого я почувствовала возмущение и гнев. Я встала, и взяв со стола большой шлифованный камень для ступки, показала его ему.

— Как вам это нравится? Я купила его сегодня.

— Это старинный камень.

Я взвесила камень в руке.

— Если бы у меня был муж, то недурно было бы иногда пугнуть его такой вещицей, — сказала я.

— Дикарка! А как насчет любовника?

— В моем лексиконе нет такого слова, — насмешливо ответила я.

Вдруг он встал и, подойдя к двери, к великому моему изумлению, повернул ключ.

— Что? Что вы сделали?

— Запер дверь, — самодовольно сказал он.

— Что вы задумали?

Меня душил гнев.

— Я задумал это уже давно. Нам нужно немедленно объясниться.

— Нужно ли?

От охватившего меня негодования я едва могла говорить. Но он этого не заметил. .

Он блеснул передо мной бриллиантовым перстнем. Я сразу пришла в себя.

— Чего вы хотите? — хладнокровно спросила я.

— У меня есть яхта и вилла на жемчужном острове, до которого только сутки езды. Завтра же мы поедем туда вместе. А сегодня ночью ты станешь моей. Ты вознаградишь меня за долгие недели ожидания.

Он стоял между мной и другой дверью. Я была в безвыходном положении. С протянутыми руками он направился ко мне.

— Итак, что ты скажешь?

Я схватила каменный пестик.

— Я скажу… что если вы не отойдете назад и не откроете дверь, я разобью этим камнем вашу противную рожу.

Он недоверчиво взглянул на меня и, бросившись вперед, хотел вырвать у меня камень. Я изо всех сил размахнулась, но камень пролетел мимо, и через минуту негодяй схватил меня в свои объятия.

— Я все время считал тебя дикаркой, — задыхаясь, проговорил он. — Но я тоже дикарь.. Мы отлично подходим друг к другу.

Он тянулся ко мне своими противными губами. Как я боролась! Я старалась освободить руки, чтобы выцарапать ему глаза.

— Пустите, — пролепетала я, — иначе я закричу.

— Можешь орать до хрипоты. В это время никто не услышит.

— О, скотина!

Он скрутил мне руки. Я почувствовала на лице прикосновения его влажных губ.

— Вы — зверь!

Его глаза блестели. Тяжело дыша,, он держал меня рукой за горло.

О, какая ужасная сила была в нем!

— Собака! — хрипела я.

Я была бессильна. О, что он делал? Он бешено разорвал на мне блузку, и в следующий момент его отвратительные губы прильнули к моей груди…

— Гадина…

Я вытащила одну руку и изо всей силы ударила его по лицу. Но я почувствовала, что силы оставляют меня. Тогда я стала кричать и звать на помощь.

Я услышала шум, как будто кто-то одним прыжком прыгнул на веранду. Раздался бешеный стук в дверь. После короткой паузы последовал сильный треск. Замок отлетел в сторону, дверь распахнулась, и на пороге показался бледный, тяжело дышавший и взбешенный Джек Мун.

Глава VIII. Борьба в бунгало 1

Джек Мун все еще оставался в Папити. Ему хотелось еще раз увидеть Фелицию и поблагодарить ее за все то, что она сделала для его матери. Смутно представлял он себе, как лучше всего переговорить с ней. Объяснить свое внезапное исчезновение ему было бы трудно, но он постарается более или менее удовлетворительно рассказать о своих ужасных скитаниях до того, как судьба забросила его на побережье Таити. Может быть, она простит и не будет дурно думать о нем, если она вообще о нем как-нибудь думала.

Встретить ее одну было невозможно. Она всегда находилась в компании этого проклятого полутуземца. Джек по непонятной причине ненавидел его. Могла ли быть ревность в этой ненависти? Он расхохотался от этой мысли. Его интересовали исключительно ее благополучие и безопасность.

А все-таки с его стороны глупо так поступать. Нет, он оставит Папити и никогда не встретится с ней. Он уйдет завтра же…

Так решил он в тот самый вечер, когда увидел ее и полутуземца на балконе китайского ресторана. Невольно он почувствовал боль, и в его душу закралось какое-то предчувствие опасности. Не будучи в состоянии уйти, он незаметно наблюдал за парочкой.

В восемь часов они уехали на автомобиле плантатора. Его смутный страх за девушку усилился, а вместе с ним и ненависть к ее спутнику. С целью убедиться в том, что она благополучно вернулась, он стал бродить Неподалеку от ее бунгало.