Аргонавты Средневековья

Прервав над логикой усердный труд
Студент оксфордский с нами рядом плелся
Едва ль беднее нищий бы нашелся
Не конь под ним, а щипаная галка,
И самого студента было жалко —
Такой он был обтрепанный, убогий,
Худой, измученный плохой дорогой
Он ни прихода не сумел добыть
Ни службы канцелярской
Выносить Нужду и голод приучился стойко
Полено клал он в изголовье койки,
Ему милее двадцать книг иметь,
Чем платье дорогое, лютню, снедь
Он негу презирал сокровищ тленных,
Но Аристотель – кладезь мыслей ценных —
Не мог прибавить денег ни гроша,
И клерк их клянчил грешная душа,
У всех друзей и тратил на ученье[27]

Джеффри Чосер

Дорога уводила вдаль людей разных классов и состояний Одни искали чужие края ради «дел святых», другие бежали от врага, голода или моровой язвы (рис 9) Когда в 1128 г в Новгороде «люте бяше», голодающие, спасаясь от «казней божьих», «разидошася по чюжим землям» По словам летописца, дороговизна и «мор силен» приводили к массовому исходу за рубежи «И разидеся град нашь и волость наша, и полны быша чюжии гради и страны братьи нашей и сестр, а останок почаша изъмирати».

Опальные изгои спасались от политических и религиозных преследований Душевный разлад влек на Восток одержимых любовью рыцарей-трубадуров Цели путешествий переплетались подчас трудно было отличить оборванного монаха или «углубленного в божественное» паломника от расчетливого дипломатического агента.

Рис. 9– Нападение разбойников на странника (в искусстве эта сцена могла символизировать человека, осаждаемого грехами и искушениями) «Евангелие Генриха III», выполненное в Рейнской области около 1036 г.[28]

В числе странников – удрученные печалью и обездоленные, которым нечего терять
В скитаниях по белу свету отверженные находили пропитание и нечто вроде утешения
Среди этих нищих больше несчастных людей,
Чем среди других всякого звания людей, которые странствуют по этой земле
И те, которые живут такой жизнью, могут проклинать день,
Когда они родились, когда им придется уходить отсюда
Но старые люди и седые, бессильные и беспомощные,
И женщины с детьми, которые не могут работать,
Слепые и больные со сломанными членами,
Которые переносят это несчастье с кротостью, как и прокаженные и другие,
Получат такое же полное прощение, как и сам Пахарь

Уильям Ленгленд[29]

На средневековых дорогах было так много убогих и калек, что Т-образный посох, на который опирался старец-пустынник, сгорбленный нищий, слепец, стал символом всех странствующих.

Дороги нигде не кончаются

Дремучие леса, разделявшие заселенные участки, занимали огромные пространства Европы. Таинственная чаща со всей ее загадочностью вплотную подступала к жилью и пахотным угодьям, вынуждая к упорной борьбе с ней. Человек Средневековья нередко жил на лесной опушке – в деревушке или на обособленном хуторе. По ночам он слышал тявканье лисицы, крик совы, а утром обнаруживал на снегу свежие следы волка. Девственные леса с их топями, сырыми мхами и буреломом простирались на много дней пути.

Он едет несколько недель!
Все мох да мох, все ель да ель,
И лесу нет предела…[30]

Вольфрам фон Эшенбах

В средней полосе и на севере Руси лесные массивы были столь обширны, что однажды два враждебных войска разминулись без сражения, заплутавшись в чащобе. Одно из них шло из Москвы, другое из Владимира (1175).