Аргонавты Времени

– Разрешите пожать вам руку, сэр, – обратился к нему один из тех, кто стоял рядом. – Позвольте представиться. Я в великом долгу перед вами. Ведь именно драгоценности моей жены, леди Эйвлинг, привлекли к дому этих двух негодяев.

– Очень рад познакомиться с вашей светлостью, – сказал Тедди Уоткинс.

– Полагаю, вы увидели, как эти подлецы нырнули в кусты, и набросились на них?

– Так оно и было, – подтвердил мистер Уоткинс.

– Вам бы стоило подождать, пока они влезут в окно, – продолжал лорд Эйвлинг. – Если бы их поймали с поличным, им бы не поздоровилось. И вам повезло, что двое полисменов дежурили у ворот и кинулись вдогонку за вашей тройкой. Вряд ли вы одолели бы тех двоих в одиночку – но, так или иначе, это было чертовски смело с вашей стороны.

– Да, мне следовало подумать об осторожности, – отозвался мистер Уоткинс, – но всего не предусмотришь.

– Разумеется, – согласился лорд Эйвлинг. – Боюсь, они вас немного потрепали, – добавил он, когда все уже направлялись к дому. – Вы малость прихрамываете. Могу я предложить вам опереться на мою руку?

И вместо того чтобы проникнуть в Хаммерпондский особняк через окно будуара, мистер Уоткинс вступил в него слегка навеселе и заметно приободрившись – через парадную дверь, под руку с настоящим английским пэром. «Вот это высокий стиль ограбления!» – сказал он про себя.

«Негодяи», когда их рассмотрели при свете газовых ламп, оказались всего-навсего местными дилетантами, незнакомыми мистеру Уоткинсу; их отвели вниз, в кладовую, и оставили под присмотром трех полисменов, двух егерей с заряженными ружьями, дворецкого, конюха и кучера, чтобы на рассвете доставить обоих в полицейский участок в Хэйзелхерсте. Меж тем в гостиной вовсю хлопотали вокруг мистера Уоткинса. Ему отвели диван и даже слышать не хотели о возвращении в деревню посреди ночи. Леди Эйвлинг нашла его на редкость оригинальным и заявила, что именно так представляет себе Тёрнера[53]: грубоватым, несколько нетрезвым, с глубоко посаженными глазами, храбрым и умным. Кто-то принес замечательную складную лесенку, подобранную в кустах, и продемонстрировал мистеру Уоткинсу, как она собирается. Кроме того, ему сообщили, что там же нашли проволоку, натянутую, несомненно, для того, чтобы сбить с ног не подозревающих о препятствии преследователей. К счастью, ему удалось миновать эти силки. А еще ему показали драгоценности.

У мистера Уоткинса хватило здравомыслия не болтать лишнего, и всякий раз, когда беседа принимала опасный оборот, он вспоминал о том, что внутри у него все болит. В конце концов он пожаловался на затекшую спину и принялся зевать. Тут все вокруг спохватились, что негоже утомлять разговорами человека, которого недавно избили, и он не мешкая удалился в отведенную ему комнату – маленькую красную комнату рядом с покоями лорда Эйвлинга.

Рассветным лучам предстали брошенный посреди Хаммерпонд-парка мольберт с холстом, на котором была намалевана зеленая надпись, и ввергнутая в смятение усадьба. Но если рассвет и нашел мистера Тедди Уоткинса и бриллианты леди Эйвлинг, он не заявил об этом в полицию.

1894

Через окно

Перевод С. Антонова.

После того как Бейли зафиксировали ноги, его перенесли в кабинет и уложили на кушетку возле открытого окна. Там он и лежал – живой, даже лихорадочно возбужденный до пояса, а ниже – мумия, ноги которой были спеленуты белыми бинтами. Он пробовал читать и вдобавок немного писал, но большую часть времени смотрел в окно.

Едва оказавшись здесь, он подумал, что вид из окна развлечет его и придаст ему бодрости, – теперь же он неустанно благодарил за него небеса. В комнате царил серый полумрак, но отражавшийся от стекла свет позволял ясно различать потертости на мебели. Лекарства и питье стояли на маленьком столике вкупе со всевозможным мусором – оголенными кистями от съеденного винограда, сигарным пеплом на зеленом блюдце и вчерашней вечерней газетой. Зато снаружи все было залито светом, в угол окна упиралась верхушка акации, а в нижней части проема виднелись перила балкона из кованого железа. Позади них колыхалась серебристая река, пребывавшая в вечном движении, но никогда не утомлявшая глаз. Далее простирались поросший камышом берег и широкий луг, за ними – темная полоса деревьев, венчавшаяся в речной излучине тополиной рощицей, а еще дальше высилась четырехугольная колокольня церкви.