Аргонавты Вселенной

Что теперь делать? Нельзя же снижаться вслепую, прямо в густые облака. Кто знает, что скрывается за ними, — горы, скалы, обрывы?.. Удачная посадка в таких условиях была бы редкой случайностью.

Сосредоточенное, нахмуренное лицо академика Рындина свидетельствовало о тревоге, которую он испытывал. Это чувствовали все — и видели в то же время, что Николай Петрович старается не показывать своего беспокойства. Но голос выдавал его волнение, когда он, оставаясь внешне совершенно спокойным, говорил:

— Ван Лун, Галя, внимательно наблюдайте за экраном перископа. Возможно, вам удастся заметить что-либо в просвете между облаками. Вадим, проверьте еще раз напряжение на панорамном радиолокаторе. Может быть, чтонибудь с контактами… или мало оборотов в генераторе?

Сокол послушно выполнял распоряжения Николая Петровича, но радиолокатор отказывался нормально работать. Больше того, он стал сейчас действовать еще хуже. И это было самым удивительным. Получалось так, что на довольно большом расстоянии панорамный радиолокатор давал возможность различать на поверхности Венеры некоторые крупные объекты. Но чем больше астроплан приближался к планете, тем хуже вел себя радиолокатор. Сейчас, в конце второго эллипса, на его экране нельзя. было рассмотреть даже той извилистой расплывчатой линии, которую путешественники считали рекой на материке. Все скрыли под собой неровные, колеблющиеся струи тумана, затянувшего весь экран.

Галя тихо спросила хмурого, озабоченного Сокола:

— Как могло случиться, что локатор работает все хуже и хуже? Разве ультракороткие волны не везде одинаковы?

Сокол раздраженно пожал плечами:

— Волны-то одинаковые, да кто может знать, что тут происходит? Аппарат в порядке. Я не могу обнаружить ни малейшей неисправности. Может быть, поверхность Венеры вообще плохо отражает ультракороткие волны…

— Да, но почему же тогда раньше было лучше видно?

— Ничего не понимаю! Быть может, появилось какое-нибудь неизвестное нам излучение, влияющее на работу локатора? Так или иначе, пользы от него сейчас ожидать не приходится.

Галя не стала больше расспрашивать и подошла к перископу. Но и на его экране ничего не было видно, кроме все тех же непроницаемых облаков. Галя пригорюнилась. Правда, что скрывается под ними, этими тучами? Куда придетсянаправлять астроплан Николаю Петровичу?

Лишь на одно короткое мгновение Гале вдруг показалось, что она заметила между облаками что-то нестерпимо красное. Большой разрыв между облаками верхнего слоя открыл второй, нижний, слой. И в нем мелькнул просвет — ярко-ярко красный! Почему именно красный, а не. какой-либо другой, скажем — зеленый?.. Но это длилось всего один миг — и просвет снова исчез.

Она с робкой надеждой оглянулась на спутников. Сокол оставался в центральной каюте, он все еще пробовал отыскать воображаемую неисправность в схеме панорамного радиолокатора. Николай Петрович как раз в эту минуту углубился с головой в расчеты. Но Ван Лун! Ван Лун почему-то не менee испытующе смотрел на Галю, будто ожидал ее вопроса. Заметив же, что Галя в нерешительности колеблется, Ван Лун наклонился к ней и тихо шепнул:

— Что увидели, девушка? Скажите, прошу.

— Я не знаю… кажется, увидела там, под облаками…

— Красное? Так?

Галя даже вздрогнула от неожиданности: неужели Ван Лун тоже видел этот удивительный цвет?

— Да, красное. Не знаю, что это было. Может, какие-то горы…

— Не горы, Галя. Считаю, надо сказать Николаю Петровичу. Получается, что…

Что именно «получается»? Неизвестно… Галя увидела, как Ван Лун подошел к Николаю Петровичу. Потом она услышала голос Рындина:

— Очень интересно, дорогой Ван. Вы уверены, что видели не горный рельеф, а растительность?

— Совершенно уверен, — твердо ответил Ван Лун. — Впечатление-как от пышного бархатного ковра. Безусловно, растительность. Однако красная. А кое-где — оранжевая.

Значит, зоркие глаза Ван Луна успели за это мгновение рассмотреть там, под облаками, что-то определенное! А перед Галей только будто мелькнуло — и тотчас исчезло…

— Приходится признать, что Тихов был прав, — проговорил Николай Петрович.

Тихов?.. Конечно, Галя помнила это имя. Тихов, известный советский астроном, положивший начало новой науке — астроботанике — еще в сороковых годах нашего столетия (так рассказывала Гале мама), высказал мысль о том, что окраска растительности на Венере должна отличаться от земной. В результате жаркого климата, утверждал Тихов, растения Венеры должны отражать оранжевые и красные лучи Солнца. Ведь именно эти лучи приносят излишний для растений запас тепловой энергии…

— Думаю так же, Тихов не ошибся, — сказал Ван Лун.

— Но нам это сейчас ни к чему, — хмуро отозвался Рындин. — Красное, оранжевое или зеленое, милый Ван… Садиться все равно некуда! — И, махнув рукой, он снова решительно взялся за свои вычисления.

Так проходили часы. Когда Галя несмело напомнила Рындину об обеде, он только коротко, но выразительно буркнул:

— Не до того!