Читаем Аргументация в речевой повседневности полностью

2. Аргументация может иметь фиктивный характер, то есть аргументативной остается только форма дискурса (тезис и аргументы к нему), но содержание сущностных элементов аргументативной коммуникативной ситуации подменяется. Условиями аргументативной коммуникации являются следующие моменты (Костюшкина 2003: 156): а) суждение о мире, проблематичное для кого-либо; б) субъект, вступающий в разговор по поводу проблемы, разговора и разворачивающий рассуждение для установления истины по данному вопросу; в) другой субъект, касающийся того же суждения, вопроса, истины и образующий канал аргументации. В примерах 5 и 6 наблюдаем подмену содержания всех трех компонентов. Рассмотрим пример 5: суждение о мире давно не проблематично, а известно, принято и не вызывает вопросов (а); субъект, вступающий в разговор по поводу уже непроблемы, не ищет истину, а постфактум доказывает истинность уже принятого суждения, стремясь не нарушать установку «каждый порядочный коммуникант должен аргументировать свои мнения, выводы» (см. ниже) (б); другой субъект либо отсутствует вовсе (высшей власти уже ничего доказывать не надо), либо имеется, но безразличен по разным причинам к обсуждаемому (в).

(5)Мы как эксперты должны правильно обосновать, аргументировать, снабдить научным аппаратом то, что, бесспорно и безусловно, знает высшая власть [Валерий Лебедев. Посыпание головы пеплом // «Лебедь». Бостон (2003.05.19). – НКРЯ].

Рассмотрим пример 6: суждение (высокая оценка статьи), выносимое на рассмотрение одним из собеседников давно и «приятно» ожидаемо другим (а); субъект не ищет истину, а пытается понравиться собеседнику (б), который, в свою очередь, с удовлетворением принимает сказанное:

(6)Слов нет, как глубоко вы поняли мой фильм! Новая для меня интерпретация! Видно было, что Гребень хорошо умеет срежиссировать свой отзыв. Слова нашлись, но что-то его больно задело. И когда он стал аргументировать высокую оценку кайсаровской статьи, ни разу не упомянув о других экранизациях, Женя догадалась, что даже имена коллег и названия их фильмов вызывают у него почти физическую боль. Кайсаров же удобно расположился в кресле, с удовольствием слушал и слышал только похвалу себе [Ольга Новикова. Женский роман (1993). – НКРЯ].

Важно подчеркнуть, что фиктивная аргументация – удел зависимых в социально-коммуникативном плане субъектов речевого общения.

3. Аргументировать свое мнение, позицию должен каждый «порядочный» коммуникант, претендующий на качественность осуществляемого им речевого общения. Однако наблюдения за речевым материалом свидетельствуют о том, что в подавляющем большинстве случаев говорящие заявляют о необходимости (пр. 9, 6), намерении (пр. 7) или отказе аргументировать (пр. 8), обвиняют в ее отсутствии (пр. 10), но сами при этом не разворачивают реальной цепочки аргументов:

(7)№ 2. Я к ней никогда почему-то такого хорошего отношения не испытывала. № 0. А Вы более конкретно можете аргументировать свою точку зрения / какими-нибудь фактами? № 2. Мне тоже не нравится / что она сказала про пенсионеров / как будто она сама никогда не будет. № 1 [Беседа с социологом на общественно-политические темы. Самара // ФОМ (2004.02.03). – НКРЯ];

(8)Я не могу здесь воспроизвести текст моего подготовленного выступления – это заняло бы слишком много места – но кратко, тезисно укажу, что, дополняя положения П. Мовчана, я намеревался аргументировать ту мысль, что Гоголь в книге Золотусского является не предметом пристального исследования, а лишь внешним поводом сказать «то» и «то» [Семен Резник. «Выбранные места из переписки с друзьями» // «Вестник США» (2003.10.15). – НКРЯ];

Перейти на страницу:

Похожие книги

Агония и возрождение романтизма
Агония и возрождение романтизма

Романтизм в русской литературе, вопреки тезисам школьной программы, – явление, которое вовсе не исчерпывается художественными опытами начала XIX века. Михаил Вайскопф – израильский славист и автор исследования «Влюбленный демиург», послужившего итоговым стимулом для этой книги, – видит в романтике непреходящую основу русской культуры, ее гибельный и вместе с тем живительный метафизический опыт. Его новая книга охватывает столетний период с конца романтического золотого века в 1840-х до 1940-х годов, когда катастрофы XX века оборвали жизни и литературные судьбы последних русских романтиков в широком диапазоне от Булгакова до Мандельштама. Первая часть работы сфокусирована на анализе литературной ситуации первой половины XIX столетия, вторая посвящена творчеству Афанасия Фета, третья изучает различные модификации романтизма в предсоветские и советские годы, а четвертая предлагает по-новому посмотреть на довоенное творчество Владимира Набокова. Приложением к книге служит «Пропащая грамота» – семь небольших рассказов и стилизаций, написанных автором.

Михаил Яковлевич Вайскопф

Языкознание, иностранные языки