Argumentum ad hominem

Силы явно были неравны. Нет, не так. Были просто чудовищно несоразмерны. Потому что рыцарь, как он сам сказал, знал свои пределы. Только вот простирались они не вширь, а вглубь. Туда, куда он пускал или не пускал песни. И песенниц.

Та самая пропасть. Я почти не успела в ней побывать, так, падала вниз несколько секунд, не больше, но зато ясно видела: дна нет. Есть лишь бездна, для приличия прикрытая клочками тумана. Очень-очень редкого. И странно похожего на облачка пара, которые вырываются изо рта, когда говоришь на холодном воздухе. Или… поешь.

В голове закрутились фрагменты воспоминаний. О всем, что мы успели поделать вместе. И пазл вдруг сложился. Повернувшись ко мне неприглядной и очень печальной стороной.

Песни ведь и составляют собой тот туман. Песни, прошедшие сквозь плоть и дух рыцаря, запечатлевшие и хранящие его образ. Чем их больше, тем плотнее покровы, удерживающие от падения его самого. И тем больше у него сил.

Только у парня по имени Петер, считай, нет никаких запасов. Даже гончего он убил, задействовав частичку меня. Но прямо сейчас…

– Тебе так нравится твоя дурь? Хорошо. С ней и останешься. Надеюсь, вам будет нескучно вдвоем.

Время разговоров вышло. Наступило время действий.

Мой голос, в итоге, слышат лишь небеса…

Я не могла заставить себя следить за ударами. Потому что уже знала: каждый из них рвет на части и самого рыцаря тоже. Раньше его, чем противника.

Клоун упал быстро. И больше не огрызался. Только бессвязно скулил. Наверное, потому, что один из ударов явно свернул ему челюсть.

Петер бил методично. Размеренно. Словно заодно тренируясь и поверяя самодеятельную теорию практикой. Выглядело отвратительно. Как избиение младенцев. И хотя я прекрасно помнила всю предысторию, а о некоторых подробностях предпочитала даже не пытаться догадываться, к горлу все равно подступала тошнота. Правда, не того свойства, которое помешало бы мне допеть.

Конец любым надеждам…

То, что осталось лежать на полу, внешне ещё напоминало собой человека, но в песенном фоне больше походило на фарш. Наверное, примерно так же клоун должен был себя ощущать, если бы сохранял сознание. И будет, конечно. Потом. Когда очнется.

Петер постоял на месте, то ли о чем-то думая, то ли прощаясь со звоном песни, а потом пошел к выходу. Мимо песенницы, прячущейся под стулом. Мимо брата. Мимо меня. Открыл дверь и, только уже переступая порог, сказал кому-то:

– Мы закончили.

А я осталась стоять посреди зала.

Кажется, потом из коридора донесся звук падения, но в этот же момент через дверной проем скользнула хозяйка дома, ухватила меня за локоть и потащила к другому углу зала со словами:

– Я провожу вас.

Этот коридор был другим. Без отделки и винтажных акцентов: просто крашеные голые стены. И унылые лампы родом из ближайшего хозяйственного магазина. Но идти пришлось долго. Достаточно долго для того, чтобы в голове снова начали появляться вопросы. Да и вообще, связные мысли.

В конце пути нас ждала дверь. Самая обычная. Без затейливых филенок и прочих напоминаний о домашнем уюте. А за ней…

Типичный проулок. Со змеями пожарным лестниц на стенах, черными ходами и вереницами мусорных баков. Узкий тоннель на пару сотен футов, выводящий к свету большого города.

– Как вы?

Я подумала и констатировала:

– Выживу.

Девчонка хмыкнула. Правда, скорее сочувственно, признавая:

– Он очень требовательный.

О да. Только, увы, не к другим. Других он принимает такими, какими они сами хотят ему показаться. И тут я сглупила. Потому что могла быть с рыцарем, какой угодно, но выбрала ту маску, под которой удобнее. А он не стал её срывать. Просто согласился. Мол, как пожелаете, мэм.

А теперь он ушел и…

– И что дальше?

Девчонка рассеянно улыбнулась и процитировала:

– Как неисповедимы пути Господни, так непостижимы деяния длани Его. Ибо пока длится промысел божий, никто не в силах предугадать, что несут сии персты, погибель или благословение.

Мутные, как любая священная книга, строки мне ни о чем не сказали, но как-то успокоили, что ли. Чуть-чуть.

– Это из Писания?

– Единственная книга, которую Кайл знает наизусть, это Кодекс гроссмейстера, - вздохнула девчонка. – И к концу контракта, чувствую, я тоже его выучу.

Контракт, да. Партнерские отношения. У нас с Петером ведь тоже было что-то похожее. Только без текста. С одними подписями на чистом листе.

– А вы как? Возьмете отпуск или снова окунетесь в работу? Впрочем, можете и вовсе уйти на покой. С такими-то бонусами!

Я снова почувствовала, что дурею. Но теперь хотя бы наполовину от уличного воздуха.

– Простите?

– Мейстер же сказал, что закончил с вами.

Да ни черта он не говорил. То есть, брякнул, конечно, только даже не в мою сторону.

– Но во мне есть…

– Ага, она самая, - кивнула девчонка - Что-то вроде знака отличия. В благодарность. И как оберег.

– Как… Что?

– Ну, индульгенция, если вам так приятнее.

Да плевать на приятности, смысл-то в чем?

– То есть?