Argumentum ad hominem

Иногда мне кажется, что сонга нарочно это делает. Запускает руку в карман, вытягивает наудачу горсть случайных слов и бросает их передо мной, как кубики костей. Только никак не хочет объяснить мне правила этой игры.

– Опять играешься?

Тут конкретики уже больше. Уже понятнее.

Играться – это она про тренажер, который подогнал Марко. С многозначительными уверениями в том, что такими приблудами пользуются все лучшие бойцы.

В принципе, ничего особенного: приспособление для самостоятельной подготовки, когда нет партнера для спарринга. Начинка – да, представляет некоторый интерес, особенно та её часть, что явно позаимствована из арсенала спецсил. Но в целом…

Для условно полноценной тренировки все равно нужно натягивать на себя что-то вроде обвеса, который, предположительно, будет сообщать ощущения от взаимодействия с противником. Если правильно настроишь, а потом сможешь привыкнуть к этому сомнительному массажеру. На службе мы такими глупостями обычно не занимались: куда как проще и полезнее отдубасить друг друга. В самом крайнем случае, например, когда прописан постельный режим, брали проекционные очки, чтобы освежить память. Вот как я сегодня.

Не, поначалу, действительно, немного залип. Примерно на полдня, листая библиотеку. Подивился на разные замысловатые приемы эстетствующих «ультровцев», а в свой плей-лист поставил только стандартные и хорошо знакомые каты.

Старший инструктор, следивший в Академии за программой подготовки вообще и нами в частности, сразу популярно объяснил, что в тщательном заучивании набора движений особого смысла нет. Важнее уметь соображать, что вообще происходит, куда намечен удар и что с ним можно сделать, желательно, наиболее безобидным для себя способом. То есть, учили нас больше не тому, что нудят методики и инструкции, а совсем наоборот. Как не надо делать, чтобы не пострадать больше необходимого.

Возможно, причина крылась в том, что таких, как мы, зачастую нет возможности вести по вахте с центрального пульта управления. Вводную дали, и все: дальше справляйся сам. И никого не волнует, будешь ты при контакте с противником точно исполнять все эти балетные па, или просто и безыскусно двинешь кулаком, куда сможешь достать. Наверное, поэтому на образцово-показательные тренировки наши группы никогда и не ставили.

– Ау-у-у….

Если у сонги закончились слова, это плохо. Следом может прилететь, что угодно, в соответствии с почти безграничной и не всегда приличной фантазией, а поскольку я обещал не закрываться, придется ответить.

– Да, мэм?

– Сколько раз я просила прекратить мемкать?

А что, надо было считать? Опять виноват.

– Простите. Использовать полный вариант?

– Нет уж, его застолбил Марко, пусть наслаждается соло. Почему нельзя говорить просто «Дарли»? Тебя чем-то не устраивает моё имя?

Вот как тут ответишь? И привычка играет роль, и то, что сонга вроде как сейчас моя начальница, следовательно…

– Ладно, вопросы симпатий и антипатий оставим на потом, а то уже почти слышу, как мозги заскрипели. Лучше скажи, что ты там делаешь?

С какой точки зрения? По моему личному мнению – готовлюсь. И к первому балу, который назначен на сегодняшний вечер, и вообще. По мнению сонги… Нет, не стоит даже предполагать. Значит, разумнее всего обратиться к официальным документам, которыми мне на ближайшее время предписаны вполне определенные занятия.

– Выполняю обход территории. Вверенной.

Отдельная песня, кстати. В исполнении дяди Портера, если быть совсем уж точным.

Поскольку по итогам нашей, хм, беседы, он явно решил, что меня не стоит подпускать к людям, а чтобы не хулиганил на улицах, к чему-то обязательно нужно приспособить, придумалось что-то вроде места сторожа на незавершенном объекте городского имущества.

По проекту здесь планировались торговые ряды широкого назначения, с реконструкцией исторического облика квартала и все такое. Дело шло на лад, даже начали завозить мебель и оборудование. Но потом один инвестор поссорился с другим, оба-два – уже с городом что-то не поделили, а в результате невысокое здание с просторными галереями на ближайшее будущее подвисло в неизвестности. На все время арбитражных разбирательств. Так что, висели мы с ним теперь вместе, только оно – безмятежно, а я – исполняя обязанности.

– Ты же понимаешь, что можешь этого не делать? Никто проверять не будет, – вкрадчиво подсказали в наушнике.

– Мне нетрудно.

– Ы-ы-ы.

Она ведь наверняка считает, что я следую предписаниям исключительно для того, чтобы её позлить, тогда как на самом деле…

В каком-то смысле все эти ограничения меня даже радуют. Потому что помогают сосредотачиваться на других, более важных вещах. Например, на экспериментах с запоминанием песни.

– Дверь!

– Что – дверь?

– В неё стучат!

Вполне возможно. От меня до входа около тысячи футов, если считать по прямой, а не по коридорам. Так что какие бы то ни было звуки оттуда сюда попросту не…

– Что надо делать, когда стучат в дверь?

А почему нельзя было просто сказать с самого начала: сходи и открой? Я бы не отказался.

– Сейчас.

– Да уж будь любезен.