Ариадна Стим. Механический гений сыска

Ее хозяин, старик с хорошей солдатской выправкой, уже вышел к нам, чуть-чуть припадая на бронзовый протез, заменявший ему правую ногу. Испуганно косясь на Ариадну, он замер поодаль, не решаясь приблизиться к необычному механизму, но наконец, то ли собравшись с духом, то ли успокоенный блеском моих золотых погон, выдохнул и подошел с таким видом, словно отправлялся на самую смерть.

Я внимательно его оглядел. Хорошая одежда. Зубы железные. Протез ноги недорогой, но очень качественный. Похоже, семья Мороковых неплохо заботилась о нем в благодарность за его службу.

Звали старика Дымид Никанорович, и был он действительно из отставных солдат. Воевал он под началом самого генерал-аншефа Мирослава Морокова, а по потере ноги так и остался с былым командиром, служа при его семье. О хозяйке дома отзывался только хорошо и с любовью, и судя по грусти в голосе, слова его были вполне искренны.

Для начала разговора мы прошли в дворницкую и расположились там.

– Дымид Никанорович, расскажите о последнем дне Светланы Луччевской. Как провела его она и что делали вы?

Дворник опустил голову. Наконец, сцепив свои ручищи, он начал:

– Дык шо ж тут говорить. Подъем у меня как всегда был: без пяти пять. Печи натопил. Потом в лавку сбегал. Еды приготовил Светланушке. Яишенку. Как она любила. Светушка отзавтракала. И в седьмом часу, как обычно, в больницу уехала, людей лечить. Без нее никуда ж тут. Она же, как мор начался, в городе за самого главного врача. Была… Что вы говорите, ваше благородие? Нет, никто не заходил. Весь день никого не было. Потом до вечера снег чистил, лед колол. Вернулась хозяйка, как и всегда, в семь. Только да, она в ворота стучала. Меня кликала. Ключи потеряла.

– От дома? Интересно, с ней такое часто бывает?

– Что вы, никогда.

– Дальше кто-то приходил вечером? Тут же окно на ворота выходит. Так что, никого не видели? Жаль.

– Виктор, зато я видела, – подала голос Ариадна. – В глубине сада доктора есть еще одна калитка. Запирающаяся на ключ.

Я кивнул, вспоминая неприметный проем в дальней стене ограды.

– Может, вечером вы слышали какой-то шум из дома?

– Дык стар стал. Я и вас плохо слышу сейчас. А вы о доме.

– Хорошо… А что вы делали, когда сюда ворвались солдаты?

На глазах дворника внезапно появились слезы.

– Дык Светланушку защищать побежал, что ж еще?

Дворник замолчал было, но поняв, что мы ждем подробности, принялся рассказывать.

– В девятом часу ночи помолился… – Дворник сбился, но затем с трудом продолжил. – За себя, за государыню, за Светланушку-благодетельницу… А потом ногу отщелкнул и спать лег. А я сплю, ваше высокоблагородие, крепко, ну есть грех, ну виноват я! Я виноват во всем! Когда проснулся, уже возле ворот палили. А я дурак! Я не вскочил сразу, я одеяло натянул, думал, опять мне штурм наших батарей снится.

Дворник покосился сперва на Ариадну, затем на свою ногу.

– Мне постоянно эти сны снятся. У вас-то, ваше высокоблагородие, машинка-то как игрушечка милая. А там, когда десант Коалиции высаживался, там с церковь высотой машины были, по форме как будка собачья, да при пушках, с Сатанаила размером каждая…

– Мы чуть отвлеклись. После стрельбы что было?

– Пока понял, что все взаправду, пока вскочил, пока ногу пристегивал, пока сундук отпирал, где винтовка моя лежит, бунтовщиков уж полон двор был. Я только и успел затвор передернуть да крикнуть на них.

– А они что?

– А что они? Ловкие как черти. Один отвлек, а второй винтовку за ствол схватил да и выдернул. А я старый совсем. Я им и сделать ничего не могу. Дали по голове прикладом, я только к утру в себя и пришел. А они Светушку в это время…

На глазах дворника вновь появились слезы.

Подойдя к кухонному столу, я запалил спиртовку и заварил старику ромашкового чая. Снова зазвенела посуда: порывшаяся в шкафах Ариадна плеснула туда хорошо выдержанного оболоцкого свекольного вина.

Пригубив напиток, старик чуть пришел в себя и, отставив чашку, снова был готов отвечать на вопросы. Впрочем, узнали мы немного. Иных слуг Светлана Луччевская в доме не держала, ограничиваясь лишь приходившей прачкой. Гостей доктор принимала, но в целом жила одиноко. Близка же Светлана была мало с кем, за исключением Аиды Череп-Овецкой и Грозова. С ними она работала над созданием витальных бальзамов. Кроме этого, близка она была и с майором медицинской службы Чистяковым-Скоблинским, который, как мне показалось со слов дворника, заходил сюда явно не только по служебным обязанностям и даже имел собственный ключ от черного хода.

Узнав все, мы отправились в дом. Старик было полез за ключами, но затем, грустно вздохнув, пошел на крыльцо, к выбитой, изрубленной тесаками парадной двери.