Ариасвати

— В таком случае, это, по всей вероятности, тот самый, кого нам нужно, — сказал Авдей Макарович.

— Посмотрим, — согласился Андрей Иванович.

Они на следующий день, рано утром, отправились на вокзал железной дороги в Кэнди и взяли билеты до ближайшей станции, в четырех милях от которой находилась деревня Рамуни, составлявшая собственность Бабу Рами.

На индийских железных дорогах вагоны первого класса, преимущественно предназначенные для европейцев, рассчитаны для помещения четверых пассажиров и притом так, чтобы они могли свободно спать раздевшись и растянувшись на длинных мягких диванах, а выспавшись — как следует умыться. Дамские вагоны помещаются обыкновенно на другом конце поезда.

Когда наши путешественники вошли в вагон, навстречу им с одного из четырех диванов поднялась довольно благообразная фигура "черного джентльмена".

— Я не стесняю джентльменов? — спросил черный джентльмен, почтительно прикладывая ко лбу свои красивые руки, унизанные золотыми кольцами и перстнями. — Или, может быть, сагибы прикажут мне уйти?

— С какой стати? — удивился Андрей Иванович. — Да и какое мы имеем право?

Индус несколько мгновений пристально рассматривал обоих приятелей, переводя свои громадные, миндалевидные глаза с одного на другого.

— Если я не ошибаюсь, — сказал он потом, — сагибы приехали сюда недавно и не знают еще местных обычаев?

— Каких обычаев? — спросил Авдей Макарович.

— Если я могу здесь остаться и сагибы позволят мне сесть…

— Ах, да! — спохватился Авдей Макарович, — вы, кажется, говорите о том обычае, по которому туземец должен всегда уступать свое место европейцу? Ну, можете быть покойны, батенька: мы знаем этот обычай, но считаем его в высшей степени несправедливым,

— Несправедливым! — повторил вполголоса индус и боязливо оглянулся, как будто опасаясь, что его кто-нибудь подслушает. — Следовательно, сагибы не англичане?

— Нет. Мы — русские.

— Русские, — повторил задумчиво индус, — подданные Белого Царя. — Но в таком случае отчего же сагибы не в белой одежде?

— Вот оно, начинается! — воскликнул про себя Андрей Иванович, припоминая свой разговор с Крауфордом на палубе английского парохода.

— Мы, действительно, носим у себя на родине белые фуражки и пальто, — сказал он громко, — но только летом.

— А ваши воины?

— Наши солдаты с 1 мая по 1 сентября также носят белые рубахи и фуражки. Это их летняя форма.

— С 1 мая по 1 сентября, сагиб, два времени года: гришма и варши. Во время пыли и пота, конечно, хорошо носить белые рубахи, но когда наступит варши и пойдут проливные дожди, я думаю, сагиб, белые одежды не совсем удобны.

— Пожалуй, отчасти вы правы, батенька, — согласился Авдей Макарович. — Но у нас, на родине, нет периода проливных дождей. Дожди перепадают у нас и весной, и летом, а всего больше осенью.

— Сколько у вас времен года, сагиб?

— Конечно, четыре, — поспешил ответить Андрей Иванович, удивленный подобным вопросом.

— Только четыре, сагиб? — в свою очередь удивился индус.

— Как, разве этого вам мало?

— У нас их шесть.

— Ах, да! — воскликнул Авдей Макарович, — я помню: я, кажется, читал об этом в Магабгарате.

— Вы читали Магабгарату? — снова удивился индус. — Да, сагиб, там прекрасно об этом сказано: Магабгарата, Ади парва…

— Это очень любопытно, — заинтересовался Андрей Иванович, знакомый с Магабгаратой только понаслышке.

— Если сагибу будет угодно, я расскажу о наших временах года, как о них говорится в Магабгарате.

— Расскажите, расскажите, батенька: мы с удовольствием послушаем.