Ариэль

Я был уверен, что основную часть своей информации Дания получила от Израиля и СУПО знала об этом. Если СУПО хотела дополнительных сведений, ей необходимо было напрямую иметь дело с «Моссадом». Единственно, чего я не понимал, — зачем СУПО было играть в кошки-мышки с нами?

— У датчан есть и фотография из паспорта Бакра? — спросил я.

— Нет. И отпечатков пальцев ни того ни другого тоже нет.

— Тогда все было бы слишком просто. А о погибшем под поездом ничего нового?

— Отпечатки пальцев переданы в Интерпол, но никакого ответа нет. Могу их потеребить, — сказал Симолин.

— Да, попробуй.

Еще некоторое время я пытался переварить гору информации, которую на меня вывалила Стенман.

— То есть мужчина, который ждал Сайеда в «ситроене», мог быть Бакром?

— Мы тоже об этом подумали, — согласился Симолин. — И у него есть помощники или, как минимум, одна помощница — та самая женщина.

— Думаю, что женщина финка, — сказала Стенман. — Во-первых, мало у кого из арабок есть водительские права, и, во-вторых, трудно представить арабскую женщину во всей этой заварухе. Кроме того, арабские женщины, как правило, приезжают в Финляндию вместе со своими семьями. Надо искать араба, проживающего в квартире у своей подруги.

— Ты не запрашивал информацию у телефонного оператора? — спросил я Симолина. — Может быть, квартиру получится вычислить по входящим звонкам на номер автомастерской Хамида и на его домашний телефон.

— Если преступник звонил из квартиры, — добавил Симолин.

Из коридора донеслись торопливые шаги. Оксанен влетел в кабинет, на ходу дожевывая пиццу, в другой руке он держал банку лимонада без сахара.

— Думаю, я нашел машину.

Кажется, Оксанен впервые в жизни увлекся не только ралли, но и работой.

— Пришлось потрудиться, но в конце концов получилось. Я выяснил, что имел в виду этот тип, когда говорил про цвет «фокуса», что он как юбка у старой бабки. Довольно редкий цвет, но все равно таких машин ввезено в страну больше четырех сотен. Это ничего не дало, как и логотип «Стокманн Ауто». Кроме того, машина уже после приобретения в автосалоне могла поменять владельца. Помог короткий номер. Таких номеров на «фордах фокусах» в области Уусимаа всего шесть. Одним из владельцев оказался иностранец, марокканец по имени Мурак Лайя. На всякий случай проверил и остальных. Один — преподаватель в училище, другие — охранник в тюрьме, компьютерщик, физиотерапевт и заведующая детсадом. Все сходится только по марокканцу. Машина зарегистрирована на автомагазин в городе Вантаа, но Лайя внесен в систему учета автотранспорта как пользователь. Проживает в Койвукюле. Я объявил автомобиль в розыск, и через четверть часа пришло сообщение из Вантаа. Полицейский патруль обнаружил машину у дома Лайи. Я направил наряд присмотреть за машиной и ее владельцем.

Закончив рассказ, Оксанен откусил кусок пиццы и отпил из банки.

Я спросил:

— Ты успел выяснить, чем занимается Лайя?

— В разрешении на пребывание указано, что он работает на заводе по производству красок в Вантаа. И на нем висит условный срок за наркоту.

— Передай данные на него Карвонену и сообщи об оружии, найденном у Хамида. Пусть «медведи»[27] за ним съездят.

— Карвонену из «Медведя»? — спросил Оксанен.

— Да. Этот парень может быть опасен. Он должен знать кого-то — Бакра, Сайеда или Хамида, а может, и всех…

— У меня тут есть дело… Я думал, что…

У Оксанена зазвонил телефон. Он откусил еще пиццы и извлек телефон из кармана куртки с логотипом производителя автомобильной резины. Затем поставил на стол банку с напитком и переложил оставшуюся пиццу в левую руку. После завершения этой сложной комбинации он наконец ответил на звонок.

Послушав несколько секунд Оксанен заорал:

— Дьявол! Да ты что… Оставайтесь там, я сейчас пришлю людей. — Все повернулись к Оксанену, из которого только что искры не сыпались. — Какая-то женщина только что вошла в квартиру к Лайе, и в тот же момент квартиру разнесло взрывом в полное дерьмо.

Глава 16

Оксанен даже не предполагал, насколько точна была использованная им метафора. Когда мы прибыли на место, пожарные уже сматывали шланги. На месте происшествия стояли две «скорые помощи», и местная полиция выставила оцепление.

Я вошел в оцепленную зону и увидел последствия взрыва. Это был панельный дом семидесятых годов. Во дворе находились парковка, песочница и качели, навес для мусорных контейнеров, несколько сосен представляли дикую природу. С десяток окон были разбиты, осколки стекла и щепки валялись по всему двору. Понять, в какой именно квартире произошел взрыв, было нетрудно. На сосне перед ней болталась тряпка, по-видимому еще недавно служившая покрывалом, а по стене над окном на несколько метров поднимался язык из копоти. Я подошел к начальнику пожарного расчета и представился.

— Внутрь заходить еще нельзя. Там могла остаться взрывчатка, квартиру и автомобиль сначала должны обследовать взрывотехники.

— Жертвы есть?