Арифметика любви

Года два-три тому назад, при поездке в Югославию, мы пересекли северную Италию. Это было мгновенное впечатление: только вагонное окно, осенний ветер, да таможня. И не понравилась нам «новая» Италия. Положим, чему там нравиться или не нравиться, — из окна-то вагона! — но неприятной казалась эта обязательная «Casa di Faschio» около каждой станции; а взгляды, бросаемые во все купе проходящими по коридору военными, — были жутки; думалось — вот они, фашисты, глядят-следят точно российские агенты из ГПУ.

Осень (и предвзятая мысль) таким впечатлениям помогали.

На этот раз, вместо осени, — весна, итальянский май, такой же прелестный, как и в былые годы; с виду такая же прелестная Флоренция, пахнущая русским жасмином, — «ангельскими цветами», по-здешнему… Фашизм? А почему не приглядеться поближе, если не к нему, то к фашистам, не поинтересоваться, в чем похож фашизм на русский коммунизм? Прежние воспоминания останутся на своих местах, не надо их трогать. Мы ведь теперь не для старой (вечной) красоты Италии едем, мы попадаем к людям, в жизнь сегодняшних обитателей Флоренции.

О, конечно, не в самую жизнь: так, с краю, едва-едва… Мне даже не раз приходило в голову; во Флоренции, забавное сравнение нас с российскими «интуристами». Положим, наша параллель в том только и была, что принимали нас, как «иностранцев», званых гостей. Вот известный немец Людвиг, незадолго до Мережковского тем же О-вом в Италию приглашенный, — он в полноте «интуристическую» параллель провел: как в Кремль отправился, к Сталину, и разговоры с ним опубликовал, так и потом и в Рим, к Дуче, и тоже разговоры с ним опубликовал. В одинаковом тоне и внешне описал обе аудиенции.

Как бы то ни было, не претендуя на глубину наблюдений над жизнью современной Италии, мы все же надеялись кое-что в ней рассмотреть; и это кое-что оказалось интересным.

Во-первых, жизнь культурная. Если судить по тем слоям общества, с которыми мы соприкоснулись, культурные интересы в Италии стоят очень высоко. Идет, в этой области, оживленная работа; общий дух таков, что порою напоминает чем-то дух эпохи Возрождения. Но он, конечно, и новый дух, современный. Аристократия, носительница Древних, знаменитых имен, не держит себя особняком: она каким-то образом объединена с новой, подымающейся снизу, в сущности — с культурной демократией. Везде, и в бесчисленных обществах и союзах, и в частных собраниях, в самых «аристократических», как у четы Строцци, например, в дивном их дворце флорентийском (знаменитейший дворец Италии) — мы видели тех же ученых, писателей, светских дам и видных, влиятельных деятелей, — известных «друзей Дуче». Не знаю также, в какой еще стране есть сейчас общества, вроде «Alta Cultura», «Unione» или клуба имени Леонардо да Винчи. Два первые имеют отделения во всех крупных городах.

«Alta Cultura» по веснам, приглашает иностранных лекторов со всего света, сбор с лекций (очень не малый, ибо зала Палаццо на тысячу человек) идет в пользу «Дома интернациональных студентов». Главный деятель этого о-ва — специалист по этрусским древностям. Председательница «Унионе» — маркиза В.; она знаток новых исследований и раскопок на о. Крите. А при флорентийском университете ведется сейчас громадная работа, действительно «уникум»: издание всей христианской письменности, со II века начиная. Редактирует ее известный проф. М. (которого мы тоже встречали везде, в самых «аристократических» салонах старой аристократии).

С фашистами же самыми интересными, убежденными, видались мы у одной светской дамы, у которой бывали часто: ее старинный дворец оказался рядом с нашим отелем.

Мы без стеснения ставили им самые прямые вопросы насчет фашизма, пользуясь своим положением «иностранцев» и гостей, а Мережковский, кроме того, и положением автора популярных в Италии книг. Мы допытывались у этих людей, молодых, очень не глупых, об отношении фашизма к свободе, к личности, к национализму, к христианству…

Любопытны очень были они сами, и как говорили они о фашизме. Ну, а фашизм?

Фашизм как идеология (фашистами воспринимаемая) чрезвычайно прост, даже груб, и не нов. Это — идеализм, гегельянского происхождения (исток коммунизма тоже гегельянский), с входящим в него активным национализмом, с приматом коллектива. С такой точки зрения признается и… не христианство, конечно, но — Рим. Идея свободы не то, что не признается, а как-то отсутствует, точно места ей во всем этом не хватает.

Но если фашизм прост, — реальная, данная, фашистская Италия вещь весьма сложная. И действительно разобраться в ней не так-то легко.