Арифметика подлости

Перед «колокольчиками» было стыдно, поэтому Оленька выпрыгивала из трусиков сразу, не сняв платья. От этого незамысловатого финта получался тройной эффект. Первое, и главное – проклятущие трусы чаще всего оставались незамеченными. Во-вторых, такой ее ход здорово подстегивал «колокольчика»: если он был еще слишком скромен и даже пуглив, достаточно было лишь сунуть его руку под юбку, где уже не было ничего, кроме пышущего желанием тела – даже самый стыдливый после этого переставал стесняться. В-третьих, это банально экономило время: вместо того, чтобы полтора часа тупо тискаться, ожидая, пока «колокольчик» осмелеет для следующего шага, снятием трусиков Ольга красноречиво сигналила ему: давай-ка лучше потратим эти полтора часа с большим толком.

Она даже теорию придумала. По ней выходило, что в ее ненасытности виновата мать. Вот было бы у Ольги красивое белье – не надо было бы сразу из трусов выныривать. Кто знает, может, рисоваться в эротичном белье не менее приятно, чем заниматься непосредственно сексом. Она, выходит, отдавалась каждый раз только для того, чтоб «колокольчик» ее жуткие трусы не разглядел. Потому что лучше сразу отдаться первому встречному, чем в таких трусах дожидаться единственного-неповторимого.

Получался замкнутый круг: чтобы купить красивые трусы – надо выйти замуж. Чтобы выйти замуж – надо как минимум иметь красивые трусы. Хоть круть-верть, хоть верть-круть, а замуж надо.

Мать права: в двадцать три попросту неприлично оставаться незамужней. А главное, поменяв социальный статус, Оленька смогла бы в полной мере насладиться самостоятельностью. И тогда уже никто не сможет помешать ей любить мужа в любое время суток. Сначала – в красивых трусах, потом без них. И получать любовь в ответ. Получать лучше без трусов.

И не будет больше «тряпкой по морде». Будет только любовь: высокая, чистая, и в то же время низкая, дикая, безудержная.

Но за красивые глазки судьба такие подарки не преподносит. Сначала нужно потрудиться.

Еще в процессе охоты на Кебу Ольга дала себе слово: теперь все будет иначе. Теперь не он будет «колокольчиком», а она сама. Он должен понять, что она и только она достойна его фамилии. Она – лучшая кандидатура на роль его жены. Она самая красивая – что есть, то есть. Она самая замечательная любовница – опять же достоинство налицо. Но этого для жены мало. Постельные способности она продемонстрирует ему позже. Первым делом он должен рассмотреть в ней скромность и верность.

Играться в девственность она, разумеется, не станет. Однако и богатый опыт не выпустит наружу до поры до времени. Пусть-ка Кеба решит, что она «расцвела» лишь в его руках, что это он научил ее всем умениям. Тогда он уже не сможет слезть с ее крючка. И влюбится, и женится как миленький.

Только для Кебы финт с выскакиванием из трусиков, увы, не годится. Это «колокольчикам» можно и даже нужно демонстрировать нетерпение. Вся затея с физруком из-за спешки могла полететь коту под хвост. В его глазах она должна выглядеть сущим ангелом – спасибо, Бог подходящей внешностью наградил, без этого было бы куда сложнее. Девственный ангел не может самостоятельно выныривать из трусов, даже если ему очень-очень хочется.

Пришлось, краснея, демонстрировать совершенно позорные детские трусы. Впрочем, ее смущение очень хорошо вписалось в картину невинности. Однако трусы могли бы быть и поэротичнее.

* * *

Гена удовлетворенно откинул голову на подголовник массивного кресла. Взгляд уперся в большую хрустальную люстру. От многочисленных висюлек-многогранников по белоснежному потолку разбежались радужно-переливчатые зайчики.

– Да-а, – протянул с мечтательной улыбкой. – Хорошо у вас. Уютно. Знаешь, Бубнов, я тебе завидую. Вот как посижу у вас часик-другой, так и самому жениться хочется.

Леха коротко хохотнул:

– Так женись, в чем проблема? Или нет достойной кандидатуры?

– Да как тебе сказать…

– Говори уж, как есть. Только я тебе ни в жизнь не поверю, что в твоем бабском царстве ты обделен женским вниманием. Там, небось, и полный ханурик пользовался бы бешеным успехом.

– В том-то и дело. Слишком уж их там много. И все, можно сказать, полуфабрикаты, практически все готовы к употреблению даже без предварительной термической обработки – только фантик разверни.

Бубнов недоверчиво прищурился:

– Неужто даже разогревать не нужно?

– Ну, чуть-чуть разогреть никогда не вредно, – Кеба улыбнулся. – Тепленькие они вкуснее. Но все чаще не я их – они меня разогревают. Устал я от них, слишком много.

– Ну, брат. Этого добра слишком много не бывает.

Гена брезгливо скривился: