Арифметика подлости

Ольга взялась было прибирать со стола, но Галина Евгеньевна тормознула:

– Сядь. И меня послушай. Хоть раз в жизни послушай по-настоящему. Не терпелось к взрослой жизни приобщиться – теперь сделаешь все, как я скажу, поняла?

Дочь с готовностью кивнула: конечно, мамочка!

– Ты теперь его вылизывать должна. Так вылизывать, чтоб он понял – без тебя пропадет. Поняла?

Очередной кивок.

– Дура, – констатировала мать беззлобно. – У него таких шлюх – только свистни. Тогда с какой радости ему жениться на тебе? Ты должна дать ему такое, чего никто не сможет сделать. Если раньше я запрещала тебе к кобелям в койку скакать – теперь сама туда отправляю. Вывернись наизнанку, но вгони его в блаженство. Любым местом! Любым способом! Главное – он должен забыть о других бабах, потому что они по сравнению с тобой ничто. Это твой единственный шанс удержать его. Никаких усталостей, никаких головных болей – никаких отговорок! Ты всегда готова к сексу, поняла? Даже в критические дни. Ты всегда готова.

Ольга плотоядно улыбнулась: будь уверена, мамочка, этот наказ я выполню, я не подведу тебя, мама.

Галина Евгеньевна скривилась, отлично поняв дочь.

– Что, понравилось? Доктор оказался прав. Мне никаких операций не делали – и то без мужика погибаю. А уж тебе… Дай Бог, чтоб физрук твой секс так же уважал, как и ты, иначе… В общем, вылизывай его, если не хочешь мою судьбу повторить. Мне-то твоего отца мало показалось, вот и результат. Смотри, девка…

* * *

Кебу предстоящее событие не радовало. Не сосчитать, сколько раз корил себя за несдержанность. Стоило всего-то несколько секунд потерпеть – и не пришлось бы пачкать паспорт. Так нет же, как последний идиот расквасился: женюсь, женюсь, только продолжай!

Первые дни после своеобразного предложения руки и сердца ходил, словно пыльным мешком по башке пристукнутый. Может, не слишком корректное сравнение, но в корне верное: именно не тяжелым чем-нибудь, после чего не оклемаешься, а пыльным мешком ни за что, ни про что: бах, и с ног до головы в какой-то мерзкой гадости. Руки-ноги вроде целы, а душе от этого не легче.

Однако за пару недель свыкся с мыслью о неизбежном, стал искать в женитьбе выгодные моменты. Как там говорят? «Дай мне, Господи, силы изменить то, что я могу изменить, принять то, что изменить невозможно, и мудрости отличить одно от другого». Хорошо сказано. Неизвестно, кто додумался, но ведь насколько верно!

Итак, изменить сказанное невозможно. На этот счет еще одна поговорка существует: «Слово – не воробей, вылетит – не воротишь». Тоже в самую тютельку. А раз не воротишь – придется жениться. Значит, нужно смириться и искать положительные стороны.

А почему бы и нет? Чем Оленька плоха? Чем не подходящая ему жена? Мила, непосредственна. А главное, скромна до полуобморока. Что там народ по этому поводу говорит? «Настоящая жена должна быть леди в обществе, хозяйкой на кухне, и шлюхой в постели». Не народ, а кладезь мудрости! Значит, и тут Кеба не прогадал, попал в яблочко. В люди Оленьку вывести не стыдно. Как махнет ресничками своими – все тут же поймут, что Генка в жены сущее сокровище отхватил. Чистое, неиспорченное, вечно молодое – в 23 выглядит на 15. В наше время пятнадцатилетние на тридцатник тянут, а Оленька до старости, поди, молодой останется. Как там? «Маленькая собака – до старости щенок»? Нет, ну правда – на все случаи жизни народная мудрость имеется!

Хозяйкой Оленька опять же будет замечательной. В коротких перерывах между сексом тут же за тряпку хватается, все пятнышки выискивает, ей одной видимые. Поварского искусства пока еще не демонстрировала, как-то случая не подворачивалось, но наверняка и в этом не промах. В крайнем случае, этому всегда можно научиться.

Чего не скажешь о сексе. Далеко не каждая женщина способна стать королевой в постели. Некоторых учи, не учи – так и останется чурбаном. А Оленька у него эту науку вон как скоро освоила. Кеба и сам иной раз сомневается: ведь шлюха же стопроцентная! Но – только в постели. И только с ним – в этом он был уверен на все сто. Достаточно вспомнить, как она в первые разы краснела-бледнела, глаз поднять не смела. Это он, Генка, науку любви ей продемонстрировал, уму-разуму постельному научил, в настоящие женщины ее произвел. Такое не забывается. Никто другой Оленьке теперь даром не нужен, это еще один факт. За одну только постельную науку благодарна ему будет по гроб жизни.

Нет, в самом деле. Оленька для него – идеальный вариант. Но идеала в реальности не существует, обязательно должен быть какой-то изъян, лишь подчеркивающий ее идеальность. Шрам. Ну да это глупость величайшая – никакой это не изъян, и уж тем более не уродство. Изюминка, вот. Скорее горькая, правда: если эта изюминка его и торкает, то отрицательно.