Арифметика жизни. 1+2=2 (СИ)

На больничном пороге Виола обернулась. Всё таки, здесь началась ее новая жизнь, которую подарил ей Женя.

— Свобода, — прошептала Канарейка, вдыхая свежий воздух улицы.

— Надень шапку, — мама подала дочурке голубенькую шапочку.

— Ма, а где моя черная куртка? — спросила девочка. Привыкая к новой светло-бежевой курточке.

— Выкинула.

— А понятно, — отозвалась тихо девочка.

«И правильно, к чему воспоминания такие? От черного цвета надо избавляться».

Проходя по мосту, Ольга Владимировна взяла за руку Виолу.

Женщина поморщилась — здесь ее ребенок умирал.

Виоле тоже сделалось не по себе. Не от того, что это место могло стать последним в ее жизни, а от того, что здесь они гуляли часто с Андреем…

Дома ждал папа.

— Мы хотели позвать твоих старых и новых друзей, — сказал папа, поглаживая свои усы. — Девчонки вежливо отказались, намекнув, что они что-то для тебя приготовили. А телефонов твоих новых друзей я не знаю. Как их хоть зовут?

— Кого?

— Мальчиков, которые тебя навещали.

— Женя и Артём.

— Тогда передай им сама, что они желанные гости в нашем доме! — заверила мама и прошла на кухню.

Отец с дочкой направились в гостиную. Виола будто заново видела свой дом. Хорошо жить, быть дома, рядом с родителями.

— Папа, почему всё так изменилось? — спросила дочь, смотря в потолок.

— А по-точнее? — отец тоже посмотрел в потолок.

— Люди, город…

— Когда человеку плохо, он вообще ничего не видит хорошего. Мир кажется жестоким и мрачным. Люди в этот момент кажутся злыми, никудышными. И сам ты кажешься ненужным никому…

— Ты так говоришь, как будто этим человеком был ты.

— Я, между прочим, тоже был юным, — улыбнулся папа в усы. — И тоже первый раз влюблялся.

— Первая влюбленность это мама?

— Нет.

— Нет?! — изумилась Виола.

— Нашу маму Олю я люблю. А любить и быть влюбленным это разное.

— Но в чём разница?

— Любят просто так и навсегда, разлюбить нельзя. А влюбляться можно часто. Чувствуешь разницу?

— Кажется, да. Только не сразу в жизни отличишь разницу, — Виола задумалась.

«А что у меня было? Явно не любовь. Значит влюбленность, неудачная. Андрей — пройденный этап» — девочка тряхнула головой. — «Я его не любила… он меня тоже нет. Интересно с кем он сейчас? Какая мне разница!?» — она снова крутанула головой, прогоняя мысли о нём.

— Голова лишняя? — в зале стояла мама в новом синем платье.

— Разминка для шеи, — вместо дочери ответил муж.

— А где Лиля? Опять спит? — спросила Канарейка, вставая с кресла.

— Она ещё маленькая у нас, всё естественно, — улыбнулась мама.

— Ага. Надо было её Соней назвать, — кивнула Виола и пошла в свою комнату.

Комната немного изменилась после последнего ухода хозяйки. Она ведь уходила, что бы, не вернуться. Виола вспомнила об этом: по коже пробежались мурашки. Она, конечно, могла бы приходить сюда в виде приведения. Нет, уж — человеком быть лучше! В комнате пропала мрачность, игрушки так же стояли на подоконнике, книги вместе с личным дневником Виолетты снова оказались на полках.

Девочка взяла дневник в руки. Из страничек выпала фотография Андрея Дъяченко. Когда то она не могла без этого парня. Да и на страницах дневника все мысли о Нем. Мама наверно всё прочитала и поняла. Не нужен этот дневник, как и воспоминания о Андрее. Канарейка не испытывая больше боли — посмотрела внимательно на снимок, а потом порвала. Первый блин комом, как говорится. И хватит о нем…

Тонкими пальцами прошлась по корочкам книг, стены, спинки кресла. Подошла к окну, разделала тюлевые шторы. Теперь и в ее комнату заскочил лучик солнца! В кроватке закопошилась малышка.

— Проснулась, маленькая наша, — Канарейка заулыбалась сестричке и взяла ее на руки. — Тяжеленькая стала.

— Всё же разбудила? — улыбнулась одним уголком губ Ольга Владимировна, когда обе дочки появились на кухне.

— Нет, мы сами встали. Кушать, наверное, хотим.

— Сейчас, мои маленькие.

«Надо же мама и меня считает маленькой. Приятно».

Ольге Владимировне оставалось только расставить чашки с чаем: для Виолы зеленый чай в фиолетовой кружке, для мужа черный крепкий в оранжевой кружке с изображением леса, для себя сок, для малышки молоко в бутылочке.

Папа прикатил к столу детский стульчик, в который усадили Лильку. Она сопела: её ручки хотели движения и хватать всё и ронять, а мама всё подальше отставила.

Семейство Канарейкиных уселось за обеденный стол. Мама разрезала торт «Муравейник», папа сидел шутил. Виола поняла, что она счастлива — семья в жизни человека имеет значение.

Всё же не уследили: Лиля дотянулась до тарелки супа для Сергея Степановича. Окунула пальчики в суп.

— Ну что жига? — тут же засуетилась мама вокруг ребенка.

Лиля перестала плакать, снова засияла как домашнее солнышко. Канарейка сама впервые накормила маленькое чудо. Чудо, долго не думая, после обеда уснула.

Мама с папой напомнили, что началась новая жизнь, но нужно потянуть успеваемость в школе. Виола послушно согласилась. Хотя представить себя снова в школе — довольно таки необычно. Она снова школьница! И в принципе ещё ребенок.

Ещё папа намекнул, что если всё будет хорошо, они все вместе поедут в Анапу летом. А теперь всё точно будет хорошо!