Ария Маргариты

Чертенята утверждают, что для Библиотеки неразборчивое бормотание — дело вполне привычное, и если слова чисто случайно цепляются друг за друга и раздается нечто осмысленное, значит вы стали свидетелями сверхъестественного исключения из правил.

Библиотека безгранична и временна. Если бы вечный странник пересек ее в каком угодно направлении, он мог бы доказать, что в конце столетий одни и те же тома беспорядочно повторяются (но этот беспорядок при повторении становится неким порядком: Порядком с большой буквы)».

«Мое одиночество сразу веселеет, получив в свое распоряжение столь славную надежду.

Летипия Альварес де Толедо как-то заметила, что пустая Библиотека не приносит никакой пользы; строго говоря, кому-то одному может понадобиться всего лишь один том обычного формата, выдержавший девять или десять изданий; этот том может состоять из бесконечного числа бесконечно тонких страниц (…). Работать с этим шелковистым на ощупь талмудом будет неудобно: каждая страница старается показаться совсем не тем, чем она является на самом деле, у недоступной страницы в середине книги может не оказаться оборотной стороны».

«Мое одиночество сразу веселеет, получив в свое распоряжение столь славную надежду», — повторяю я, выскальзывая из объятий библиотеки. Агуаскальентес подобен пустыне. Я делаю попытку произнести слово «заброшен», и в этот момент мимо, в сторону кухни, пробегает лисица. Направляюсь к бетонному постаменту и сажусь у пальмового дерева, воплощающего «надежду на то, что цветы, умирающие в других краях, здесь расцветают».

А между тем Библиотека продолжает свои¹ фантастические превращения.

Кажется, что через двери и окна проникают всякие шумы, треск и чьи-то всхлипы. Разве я сказал «через двери»? Здесь есть два отверстия, которые едва ли поддаются однозначному определению. Это нечто, через которое человек может войти внутрь, которое один может назвать «выходом», а кто-то другой будет утверждать, что сие есть легкие Библиотеки, она ими дышит. И лишь некоторые думают, что эти отверстия, или дыры, заглатывают людей, животных и надежды…

Библиотека Агуаскальентес — начало и конец спирали, без какого-либо конкретного входа или выхода. Я хотел сказать, что для гигантской спирали, которую описывал Таго, чтобы объяснить происхождение архитектурного ансамбля Агуаскальентес, Библиотека стоит в начале и в конце. Дом-сейф, «хранящий величайшие секреты организации», расположен на другом конце и в другом начале этого вихря. Я окидываю взглядом гигантскую спираль, в которую вписывается это сооружение, и представляю, как кто-то, находящийся внутри специального космического корабля, может словами описывать эту спираль, «взывающую из джунглей».

Я перевожу взгляд с дома-сейфа на Библиотеку, которая начинает излучать фосфоресцирующий голубоватый свет и выть, протяжно и хрипло. Библиотека рассказывает о том, какие мысли могут придти в голову, а когда наступает день, ее пространство заполняют дети. Они приходят сюда вовсе не для того, чтобы читать книги. Они говорят (если верить тому, что мне рассказывала Ева), что здесь, в Библиотеке, полным-полно разноцветных шариков. Похоже, никто эти шарики так и не нашел, потому что детишки больше не рисуют яркие картинки. Позже целыми тучами летят вертолеты и самолеты, они заполоняют не только небо над Агуаскальентес, но и скучные, однообразные детские рисунки. На мой взгляд, в этих рисунках многовато пурпурного, красного всех оттенков и зеленого. Желтый цвет ограничился солнцем, которое небо в эти дни затянуло серой паутиной.

Ночью Библиотека дает приют и бурно приветствует нарушителей закона и профессионалов насилия (как тот, что сейчас пишет эти строки). Они пристально разглядывают заставленные книгами полки, пытаясь найти там то, чего им так не хватает, что было ими утеряно и что — а они твердо верят в это! — когда-то было здесь. Библиотека была единственным зданием во всем Агуаскальентес, которое считалось собственностью Демократического Национального Собрания, которое время от времени издавало свои книги. Тот, кто приезжал туда, старался подвести к Библиотеке электричество, привезти книжные полки, сами книги, столы, стулья и старый компьютер, который обладал одним весьма интересным свойством — им никогда никто не пользовался. Все остальные районы и строения Агуаскальентес пустовали с 9 августа 1994 года. Когда-нибудь однажды Мистер, Брюс и Сакео попробуют нарезать холст для заплат, которых все меньше и меньше.

Сейчас Библиотека хранит молчание, фосфоресцирующее свечение сфокусировано в одной точке, в центре Библиотеки, и становится постепенно изумрудно-зеленым. Я с опаской подхожу к одному из окон. Зеленый свет ослепляет, и мне необходимо какое-то время, чтобы привыкнуть и безболезненно смотреть на него. И вот, в этом свечении я узрел…