Арийский миф в современном мире

Таким образом, Пранов воспроизводил арийский миф в его расовом обличье и противопоставлял арийцев и евреев как не просто расовые категории, а категории, по всем параметрам противоположные и потому несовместимые. Арийцам («белой расе») он, разумеется, приписывал самые завидные качества, тогда как евреев демонизировал, прежде всего как последователей «людоедской религии» (Пранов 2002: 106). Скажем, если арийцев он наделил любовью к свободе и чувством социальной справедливости, то евреев, подобно Широпаеву, винил в изобретении деспотизма и террора, тоталитаризма и жесткого единовластия, причем в его голове это самым странным образом отождествлялось с «демократическими режимами».

Примечательно, что, обличая «иудохристианство» как мощное идеологическое оружие иудеев для закабаления всех народов, Пранов не отвергал христианство полностью, а призывал очистить его «арийское ядро» от «иудейской скверны». Он доказывал, что основы монотеистического учения сложились в Индии и Иране, но позднее оно якобы было присвоено и извращено иудеями. Поэтому-то и следует вернуться к «арийскому (ведическому) православию». Нужно ли доказывать, что и в этом Пранов следовал германской традиции, бурно развивавшейся при нацизме, о чем говорилось выше? Иными словами, призывая к «здоровому национализму» без нацизма и расизма (Пранов 2002: 299), по сути, Пранов воспроизводил как логику, так и рецепты, разработанные поколениями расистов и нацистов.

Правда, на удивление, его «арийское православие» было пронизано духом кришнаизма: он воспроизводил миф о Раме, его мудром правлении и завоевательных походах, искал «арийские идеалы» в индийской ведической литературе, превозносил свастику как исконный «арийский символ», а подлинным Мессией называл Кришну. Причем, следуя рассмотренному выше «полярному мифу», он обнаруживал древнюю «арийскую цивилизацию» на территории России (Пранов 2002: 96 – 100, 114). Впрочем, не задерживаясь долго на кришнаизме, автор плавно переходил к прославлению славянского язычества и многобожия (Пранов 2002: 115). Однако и это его, похоже, не устраивало, ибо в дальнейшем он совсем уже в духе советского атеизма выступал против «тирании религиозного мракобесия» (Пранов 2002: 197–199).

Подобные позиции отстаивает и выходец с Дальнего Востока, географ А. П. Брагин (Брагин 2006), взявший для своей книги название известной брошюры Доброслава307. Также следуя традиции советского «научного атеизма» и читая Ветхий Завет буквально, Брагин, во-первых, набрасывается на иудаизм, видя в нем жестокую, лицемерную и лживую религию, а во-вторых, не делает различий между ним и христианством. Для него Христос однозначно представляется «иудохристианским богом», который помогает только «своим», то есть евреям, и следует двойным стандартам, пытаясь подчинить им все остальное человечество и тем самым восстановить рабовладение. Брагин заявляет: «Наш русский опыт, полученный в XX в., наглядно показывает, что участь народа, принявшего власть иудохристианского бога, будет ужасна, ибо его власть неизбежно приводит народ к самоуничтожению» (Брагин 2006: 85). Евреев он обвиняет в самых страшных и позорных преступлениях – воровстве, беспощадных войнах, религиозном изуверстве, ритуальных жертвоприношениях христианских младенцев и социальном паразитизме. Все это выглядит особенно отвратительно в сравнении с язычеством, которое Брагин представляет образцом веротерпимости и «подлинной свободы совести». Но в еще большей степени он пугает читателя стремлением иудеев к захвату власти над миром и порабощению всех остальных народов («гоев») путем их христианизации. Ведь христианство видится ему «пятой колонной иудаизма». Впрочем, он то и дело об этом забывает и настаивает на том, что иудаизм ведет вековую религиозную войну с христианством и исламом. В любом случае он убеждает читателя в том, что якобы «иудеи» мечтают о «всемирном еврейском царстве».