Арийское прошлое земли Русской

Она является воплощением весеннего солнца. Это видно из описания облика Марьи Моревны — ее золотые локоны уподобляются солнечным лучам. Ее сказочная красота воспевается в этой сказке. Она уподобляется ненаглядной красе из других сказок. Но брак Ивана-царевича с Марьей Моревной непродолжителен. Она отправляется на охоту и оставляет своего мужа дома следить за хозяйством; при этом царевна строго-настрого запрещает ему спускаться в темный чулан. Не утерпел Иван-царевич, разобрало его любопытство, и, как только Марья Моревна на охоту отправилась, спустился в чулан. Видит он в нем прикованного змея — Кощея Бессмертного. Просит Кощей Ивана-царевича об одолжении: «Сжалься надо мной, Иван-царевич! Десять лет я не пил, дай мне водицы испить!» Иван-царевич подносит змею три ведра воды, и тот, выпив их до донышка, наполняется силой превеликой, рвет цепи и вылетает вихрем из чулана. Он похищает Марью Моревну и уносит ее в свой замок. Два раза пытается Иван-царевич вернуть свою супругу. И всякий раз Кощей настигает беглецов. Тогда Иван-царевич решает добыть себе такого коня, который был бы сильнее и быстрее Кощеева коня. Ему удается добыть такого коня, который несется сверху туч. В третий раз похищает Иван-царевич Марью Моревну у Кощея. Тот пускается за ними в погоню и уже готов сразить Ивана-царевича острой саблей. Но богатырский конь бьет копытом в лоб Кощея и убивает супостата насмерть.

В этой сказке Кощей и Иван-царевич, оседлав своих сказочных коней, словно соревнуются друг с другом. Эти летящие над облаками кони похожи на летящих змеев: дым из ноздрей валит, искры во все стороны летят. Вся округа трясется от их богатырского топота. Нередко в русских сказках змей выезжает на битву, экипированный, как вооруженный воин. Он восседает на славном богатырском коне; на его плече сидит вещий ворон — похититель живой

Старый бог-дракон был повержен молодым драконом

Таким образом, образно выражаясь, можно сказать, что дракон, красавица и герой-освободитель вылетели из одного гнезда. У всех трех персонажей прослеживается драконообразная родословная и харизма. Это верно по отношению к дракону, красавице, являющейся дочерью морского дракона — морского царя, и по отношению к герою, который представляет собой молодого, еще не оперившегося дракона.

Очевидно, этот обобщенный драконоборческий миф являлся достоянием степных воинов-европеоидов и отражал существенные для кочевого образа жизни реалии, связанные прежде всего со скотоводством. Если проследить родословную многоголовых драконов, то можно, вероятно, прийти к выводу, что все они являются отражением календарного солнечного цикла. Так, семиголовый дракон является воплощением семидневной недели; трехголовый — олицетворением трех месяцев.

Старый год завершен, и ему на смену приходит новый год, только народившийся. Быть может, с этим связан инфантилизм героя-драконоборца — Ивана-царевича из русских сказок, который сражается с драконом. Он вовсе не похож на закаленного воина, а скорее на младенца — он часто плачет, оказавшись в безвыходной ситуации. В одной сказке девяти дней от роду он отправляется на поиски царевны Золотые Кудри, о которой ему рассказал его отец царь. За него порой действует огненный быстроходный конь, летающий под небесами, — Сивка-Бурка (сивый, бурый) — символ того же дракона. Златокудрая невеста Ивана-царевича выглядит куда более приспособленной к военной, кочевой жизни. Она часто похожа на амазонку, вероятно, сказывается ее генетическое родство со своим папашей или дедом, морским царем.

Двенадцатиголовый змей, очевидно, был связан с культом близнецов, распространенным у индоевропейцев. По крайней мере, такая параллель выстраивается в русской сказке «Двенадцать месяцев», где месяцы являются братьями, живущими в одном доме. Похищение одного брата — Апреля злыми силами предотвращает наступление весны.

Весьма характерно также, что дэвы, согласно народным преданиям горцев, живут братскими общинами вместе со своей матерью. Они постоянно умыкают красавиц у соседних народов. Вероятно, дэвы иди дивы — это все те же многоголовые драконы, олицетворяющие собой сияющее ясное небо. Само имя этих божеств восходит к индоевропейскому корню «див», означающему «сверкающее небо». Это прослеживается и в иных персонажах народной мифологии, например у древних индусов Дьяус — отец Небо.

В балтийской мифологии Диевас — самый главный из богов. Он «отец Небо». У Диеваса есть два сына-близнеца, а в более древней трактовке сын и дочь, которые вступают друг с другом в кровосмесительный брак. В результате на свет появляется поколение новых богов. В латышских народных песнях сохранились фрагменты мотивов и символы, связывающие детей Диеваса с обожествляемыми близнецами других традиций — древнегреческими Диоскурами и древнеиндийскими Ашвинами.