Арина Родионовна

Церемония проводов новоиспечённого воина, отбывающего на Кавказ, в действующую армию [348], прошла и в родительском доме на Фонтанке. О ней есть упоминание в январском письме барона А. А. Дельвига Александру Пушкину: «Нынче буду обедать у ваших, провожать Льва. Увижу твою нянюшку…» (XIII, 318) ^[349].

Вероятно, Лев Пушкин, «малый проворный» (XIII, 320),покинул Северную столицу в первых числах февраля 1827 года. Арина Родионовна выехала из города раньше и к этому времени уже находилась в Михайловском.

Оттуда 30 января она послала весточку своему «ангелу»: сообщила о столичных новостях, коснулась вскользь и прочих материй. Её незамысловатые речи положил на бумагу какой-то на медные деньги ученый селянин, который «наверно, не особенно переиначил слова старушки» ^[350]:

«Милостивой государь Александра, Сергеевичь имею честь поздравить вас с прошедшим, новым годом из новым, сщастием;: ижелаю я тебе любезнному моему благодетелю здравия и благополучия; а я вас уведоммляю, что я была в Петербурге: й об вас нихто — неможит знать где вы находитесь йтвоие родйтели, овас соболезнуют что вы к ним не-приедите; а Ольга Сергевнна к вам писала при мне соднною дамою вам извеснна а мы батюшка от вас ожидали, писма когда вы прикажите, привозить книгй нонемоглй дождатца: то йвозномерилис повашему старому приказу от править: то я йпосылаю, больших й малых книг сщётом — 134 книгй Архипу даю денег — [сщ<ётом> 85 руб.] 90 [351]рублей: присём любезнной друг яцалую ваши ручьки с позволений вашего съто раз и желаю вам то чего йвы желаете йприбуду к вам с искренным почтением

Аринна Родивоновнна» (XIII, 318–319).

«Конечно, обращение на „вы“, не выдержанное вполне, „имею честь“, „искреннее почтение“ принадлежат не няне, а тому, кто писал по её поручению, — какому-нибудь писарю или дьячку», — не сомневался анализировавший нянино письмо Н. О. Лернер ^[352].

Воспользовавшись услугами писаря, человека постороннего,няня выказала свои чувства к Александру Сергеевичу в непривычно сдержанной для неё форме. С другой стороны, январское послание подтверждает высокий статус Арины Родионовны в «михайловской „табели о рангах“» второй половины двадцатых годов. Взять хотя бы то, что в отсутствие господ старушка была вольна самостоятельно вести финансовые дела и распоряжалась дворовыми людьми и крепостными по собственному усмотрению, даже отправляла их за тридевять земель. Словом, она являлась тогда как бы неофициальной хозяйкойсельца или, по крайней мере, входила в узкий круг лиц, коллегиально исправляющих таковую должность.

Фраза «цалую ваши ручьки» дала П. Е. Щёголеву повод инкриминировать Арине Родионовне ещё и пресмыкательство перед барином-поэтом. «Боюсь, что в такого рода низкопоклонстве можно обвинить и самого Щёголева, — заявил в ответ на это в 1928 году В. В. Вересаев, — убеждён, что до революции он не раз в письмах называл разных лиц „милостивыми государями“ и униженно подписывался „ваш покорный слуга“» ^[353].

Ссылки В. В. Вересаева на предикаты и фразеологические штампы, возникавшие в процессе межсословного и межличностного общения в императорской России, корректны и убедительны. Но разве ошибётся тот комментатор, который, заглянув глубже, обнаружит архетипическую основу няниной формулы «цалую ваши ручьки» в самом материнстве?Ведь сколько стоит мир — столько и матери покрывают своих кровинок бесчисленными поцелуями, лобзают каждый их пальчик.(Заодно напомним почитателям П. Е. Щёголева: Пушкин с Антоном Дельвигом при встречах также целовали друг у друга руки.)

Снаряжённые няней крепостной садовник Архип Курочкин со товарищи через несколько дней, уже в феврале, достигли Москвы и, разыскав там Пушкина, вручили ему «большие и малые» книги и послание Арины Родионовны. К началу марта экспедиция возвратилась в Михайловское. Няне гонцы привезли деньги и письмо от «ангела». Поэт, среди прочего, сообщил «маме», что летом он непременно приедет к ней в деревню.

Ознакомившись с содержанием этого письма, Арина Родионовна отправилась в Тригорское. Тут она продиктовала А. Н. Вульф своё ответное послание Александру Пушкину. Анна Николаевна — не чета какому-то сельскому писарю — была, как говорится, своей,поэтому няня вполне могла дать волю переполнявшим её чувствам. Записывая взволнованные речи старушки, Annette,очевидно, слегка редактировала их.

И вот какой удивительный текст создали 6 марта 1827 года две женщины, потрудившиеся на благо отечественной словесности:

«Любезный мой друг