Аристо без смерти (СИ)

Если до этого момента у меня ещё были сомнения по поводу осведомлённости Хренова о ночных похождениях, теперь их не осталось. Жестом я приказал Боровому остаться, взвалил мешок (тяжёлый, зараза) на плечи и пошёл за великаном. Шаги у него были широкие, хоть и вразвалочку, пришлось напрягаться чтобы не отставать.

Пока мы добрались до хижины, я, и без того хорошо потрудившийся ночью, порядком устал. Хренов ловко подцепил дверь носком сапога и ввалился внутрь, я последовал за ним, ожидая откровенного разговора. Но вместо этого следующие полчаса я помогал наставнику рассыпать сахар в медные фляги, из которых недвусмысленно пахло дрожжевой закваской.

В той же комнате стояла каменная печь, на которой возвышался бак самогонного аппарата, чуть ли не вплавившийся в плиту от частого использования. Стены были уставлены грубо сколоченными полками, заставленными банками и бутылками вех размеров, большей частью пустыми, но были и натопленные прозрачной жидкостью, а иногда и непрозрачной. В некоторых заспиртовывались многочисленные дары местного леса: шишки, грибы, ягоды, кора, травы, даже змеи с ящерицами. В одной из банок я с удовлетворением заметил добытый вчера мухомор. Ну, хотя бы не пропал зря.

Наконец Хренов закончил с алхимическими опытами и уселся за стол. Я сел напротив. Некоторые время мы молча смотрели друг на друга. Наконец наставник засунул руку куда под стол, вытащил бутыль с таинственной зелёной жидкостью и вынул деревянную пробку. В ноздри ударил запах спирта смешанный с ароматом полыни и ещё чего-то непонятного.

Следом на столе материализовались два стакана и деревянная миска с солёными огурцами. Наполнив стаканы, Хренов ловким движением толкнул один в мою сторону, а второй немедленно опорожнил сам. Я осторожно отхлебнул жидкость. Градусов в ней было не меньше семидесяти. По вкусу напоминала абсент, ещё один аргумент в пользу связи Хренова с попаданцами.

Вот только выпивка была до отвращения тёплой и потому особенно мерзкой. Я закусил огурцом, но сочетание солёного огурца и абсента было воистину тошнотворным.

Впрочем Хренов опустошил свой стакан даже не моргнув глазом и, похоже, нисколько не опьянев. Он снова наполнил свой стакан, но вместо того чтобы пить пристально уставился мне в глаза.

— Ну, Сталин, рассказывай. Как ты докатился до жизни такой?

Я всё ещё молчал.

— Ты это, не вставай в третью позицию. Я знаю что ты даймон.

— Ты тоже даймон. — дальше молчать не было смысла.

— Да, — Хренов ухмыльнулся. — И что меня выдало? Песни? Пословицы? Или как всегда, огромный х…?

— Ты помогаешь мне, но я не понимаю зачем.

— Не обращай внимания, я сам порой не понимаю что делаю. Считай что я увидел в тебе потенциал.

— Это значит, что ты не будешь сдавать меня охранке, хотя это долг каждого честного гражданина Империи.

Хренов рассмеялся:

— Нет. Как честный гражданин я должен был убить тебя на месте при первых подозрениях. А как мудрый наставник я должен был сразу выбить из головы юного Сталина всю дурь. Ведь мы в Академии, где бесполезных недорослей превращают в хороших, натасканных сторожевых пёсиков. Ну а из кого собачка не получилась — получится жертвенный агнец. Но к твоему счастью, и наставник, и гражданин из меня получился хреновый.

Наконец отвратительное пойло улеглось в желудке и по телу разлилось приятное тепло. Хренов заметил мой повеселевший взгляд и тоже ухмыльнулся.

— Вот теперь пора научить тебя настоящей магии. Признавайся, уже пытался что-то колдануть, да не вышло?

Я покачал головой.

— Нет. Мне не особо нужна магия. До этого обходился и без неё.

— Ага, наверняка в родном мире ты был тем ещё крутым парнем. Спецназовец с высшим инженерным образованием, увлекающийся фехтованием и историческими реконструкциями или что-то типа того?

— Нет. Простой наёмник.

— Тоже неплохо. Ты видел смерть и привык убивать. Это хорошо… Нет, в смысле это очень плохо и вообще так нельзя, но вот овладеванию магией это поспособствует. В твоём мире что-нибудь знали о гаввахе?

Я напряг память вспоминая все эти пьяные (иногда даже трезвые) разговоры с разными психами.

— Только на уровне шизотеорий заговора. Якобы это энергия страдания, которой питаются истинные правители мира. Поэтому мы и жили так паршиво, что были фермой бесконечных страданий для кормления демонических сущностей.

Хренов почесал бороду:

— Хорошая теория. Есть удобный и непостижимый враг, на которого можно свалить все проблемы, а значит объективные задачи эта байка полностью выполняет. Но здравое зерно в ней есть. Гаввах это действительно энергия страдания, и по крайней мере в этом мире её можно использовать. В том числе и для создания заклинаний. Какой из этого вывод?

Я вспомнил взрыв в подворотне и невольно поёжился:

— Колдовать должно быть неприятно?

— В точку! — радостный Хренов восторженно стукнул кулаком по столу, от чего бутылка с зелёной гадостью подскочила и явно собиралась слететь со стола, но великан легко подхватил её второй рукой и снова наполнил стаканы.