Аристократ и куртизанка

— Вы бы его видели! — восклицал Ги, пока мать обмывала ему лицо. — Когда он завладел шпагой офицера, его было уже не остановить! А потом еще и народ вмешался. Люди перевернули столы для записи в рекруты и выгнали солдат с рыночной площади.

— Могли быть последствия, — охладил его пыл Леон.

Люк пожал плечами.

— Никто не погиб. Солдаты просто остались в дураках, и это наименьшее, чего они заслуживают.

— Люк сделал то, что было нужно, — сказал старший Лемуа, — и мы благодарны ему за это.

— Мы твои должники, Валери, — неожиданно тепло отозвался Леон, потом, улыбнувшись, добавил: — По правде говоря, я жалею, что пропустил эту потеху.

На следующей неделе, когда дамы захотели нанести визит в Ванн, старший Лемуа предложил Люку сопровождать их. Леон был занят починкой конской сбруи, а отец полагал, что Люк сумеет лучше постоять за себя, нежели его младший сын.

И вот, солнечным субботним утром, едва лишь рассвело, они тронулись в путь, надеясь побольше времени провести в городе. Дорога заняла больше двух часов, и было еще довольно рано, когда старинные городские ворота остались позади. Поколесив по булыжным мостовым узких улочек, зажатых между высокими стенами домов, они добрались до залива. Фургон оставили на постоялом дворе, а сами разделились: Мадлен и ее тетушка отправились делать покупки и навещать брата Мадлен, а Люк — выполнять поручения Лемуа-старшего.

Тьери Вобон жил неподалеку от порта. Это был стройный молодой человек с шапкой волос, еще более светлых, чем у Мадлен, и лицом, покрасневшим от солнца и ветра. Он был года на полтора старше сестры, то есть почти двадцати трех лет от роду, но выглядел моложе своего возраста.

Мадлен хоть и не видела брата многие годы, но по-прежнему любила его. Он был милым, работящим, а теперь еще и страстно влюбленным в девушку по имени Жанин, которая жила на полуострове Киберон.

Оказалось, что они с Жанин встретились при самых романтических обстоятельствах. Будучи смыт с собственной лодки во время сильного шторма, Тьери был спасен ее отцом, тоже рыбаком, и доставлен к ним в дом. Жанин помогала ухаживать за Тьери, и вскоре молодые люди влюбились друг в друга.

Мадлен не удивилась, когда Тьери поведал, что они собираются пожениться, и что назначена дата свадьбы — конец мая месяца. Тетушка была в восторге и пообещала, что семейство Лемуа прибудет на свадебную церемонию в полном составе.

Побыв у Тьери, дамы отправились навестить кузину тетушки. Мать двоих очаровательных малышей оказалась больна, и тетушка решила остаться у нее на пару дней. Таким образом, возвращаться на ферму Мадлен пришлось только в обществе Люка.

По дороге они болтали вполне непринужденно, и все же Мадлен было тревожно ощущать его близость, чувствовать прикосновения его широкого плеча. Если он и вспоминал об их первом путешествии, то никак этого не показывал. Мадлен заворожено глядела на его загорелые руки, крепко держащие вожжи.

Люк не носил больше колец, на руках у него были мозоли, однако ногти его всегда были подстрижены и безупречно чисты. Как это глупо — любоваться мужскими руками, корила себя Мадлен, но ничего с собой поделать не могла. По правде говоря, она находила привлекательным в нем все, от блестящих темных волос до поношенных башмаков на ногах, и не она одна так думала. В Ванне Мадлен не раз ловила направленные в их сторону взгляды молодых женщин.

На некотором расстоянии от Ванна на перекрестке они увидели столб, указывавший дорогу на Кершолен.

Люк натянул вожжи и нахмурился, припоминая.

— Не это ли поместье принадлежало Филиппу? Которое он так и не продал…

— Да. — Мадлен пожала плечами. — Думаю, там и сейчас живет какой-нибудь его дальний родственник.

— Я не раз, проезжая мимо, хотел заглянуть туда, — произнес он, поворачивая фургон.

— Что вы делаете?

— Не откладываю на завтра то, что можно сделать сегодня, — ответил Люк. — Думаю, вам тоже хочется навестить это место.

Это был явно не тот случай, когда воспоминания детства желанны. Мадлен пыталась протестовать, но было уже поздно. Она жила в этой деревне ребенком, и почти все, что помнила о ней, вызывало в ней боль. По сути дела, она почти не знала счастья до встречи с Филиппом.

— Какая напрасная трата времени! — возмутилась она, но Люк сделал вид, что не слышит Мадлен.

Минут пятнадцать спустя они въехали в деревушку, состоящую из нескольких хижин, сиротливо ютившихся у барского дома. Здание было построено из серого камня, крутую крышу прорезали окна мансарды и высокие трубы. Все имело весьма запушенный вид. Ворота выгорели до блекло-серого цвета, а окна не первый год грезили о воде и тряпке. Несмотря на ранний вечер, вокруг не было никаких признаков жизни, за исключением пары тощих цыплят, копавшихся в грязи у стены. Люк затруднялся в точности определить, за что же так ценил это место Филипп. Правда, когда-то тут родилась Мадлен…

— Значит, здесь вы и родились, да? — Он остановил фургон.

— Не здесь, — сухо возразила она, — а в хижине за деревней.

— Не слишком привлекательное место.

— Филипп очень любил его, — обиделась Мадлен.