Аристократ и куртизанка

— Их увели на материк, в Орэ. Там власти решат, что с ними делать, — сказал сержант. — Что же до вас, то вы свободны. Благодарите судьбу и генерала. Вам ничего не сделают, если вы решите вернуться домой. Но только лишь попробуете отправиться за своими мужьями — будете расстреляны.

Несколько минут спустя женщин выгнали из форта, и тяжелые ворота захлопнулись за ними. Взгляд Мадлен блуждал по морской глади. После предшествующей падению форта ночной грозы воздух был чист, и в природе царили тишина и покой. Садившееся за горизонт солнце окрашивало золотом набегавшие на песок волны. Над головой в розовеющем воздухе с печальными криками кружили и падали вниз, к воде, чайки. Мир пришел туда, где несколько часов назад состоялась битва, но это был мир пустоты и одиночества над лишенной жизни землей. Стоя у стен форта, Мадлен ощутила дрожь озноба, хотя воздух был теплым.

— Пожалуй, я сделаю, как они сказали, — глухо произнесла вдова. — Меня примет сестра. А что ты, Мадлен? Рискнешь ли ты пойти за мужем?

Перед Мадлен не стоял вопрос, следовать ли за Люком. В ее голове уже созревал план.

— Конечно, пойду, — ответила она, — но не пешком. У моего брата есть лодка, и я так или иначе уговорю его доставить меня в Орэ. Город, кажется, стоит на реке. Я должна еще раз увидеться с мужем.

Я должна сказать ему, что люблю, добавила она про себя, глядя, как женщины идут по перешейку.

Сидя под арестом на складе, она вспомнила, что тоже никогда не произносила слов любви, и поклялась, что скажет их. Люк любил ее, но не приехал к ней в Кершолен — теперь Мадлен казалось, что она знает причину. Она молила Бога, чтобы не оказалось слишком поздно, чтобы власти проявили снисхождение и она застала бы Люка живым. Конечно, они не могут казнить всех. Но Люк… он слишком известен, он более других старался, чтобы высадка эмигрантов состоялась. Если к тому же в нем опознают объявленного вне закона графа де Ренье — он погиб.

Уже почти стемнело, когда она добралась до дома Тьери. Свет, едва брезжущий в оконце, позвал ее, как путеводная звезда, и Мадлен ускорила шаги. Только она вошла, к ней обратилось четыре пары глаз: двоюродные братья тоже были здесь. Весть о сражении достигла Кермостена, и они приехали, чтобы забрать ее домой, а если понадобится, то увезти заодно и Жанин.

— Слава Богу, — пробормотал Леон, не вставая со стула.

Мадлен вдруг почувствовала, что в горле стоит ком, а на глаза наворачиваются слезы. Ноги ее стали ватными, и она упала бы, не подхвати ее Леон.

— Все хорошо, Мади, — успокаивал он ее, как дитя. — Все хорошо. Ты в безопасности.

Мадлен оттолкнула его.

— Нет, не хорошо! — почти в истерике выкрикнула она. — Люк в плену, и я боюсь, что его расстреляют. Я должна найти способ спасти его! — Повернувшись к Тьери, она продолжала: — Ты ведь поможешь мне, правда? Отвези меня в Орэ!

— Ты говоришь глупости, Мади, — мягко ответил Тьери. — Ты ничем не сможешь помочь Люку…

— В таком случае я пойду одна! — Она чувствовала приближающуюся истерику, но ничего не могла с собой поделать. — Я должна увидеть Люка. Я люблю его, понимаете? И теперь я знаю, что, и он меня любит.

— Ладно, — сказал Леон, снова обнимая ее. — Мы поможем тебе найти Люка, чтобы ты хотя бы повидалась с ним. Мы даже поможем тебе спасти его, если это вообще возможно.

Тьери вздохнул и обратил глаза к небу.

— Какая дурацкая затея! В городе сотни, если не тысячи, пленных…

Леон не обратил внимания на его слова.

— Ги, Тьери и я отправимся с тобой в Орэ, — сказал он, и впервые Мадлен не задела его властность. Если кто-то может спасти ее мужа, то только Леон. Ей впервые пришло в голову, что Леон и Люк очень похожи. Слишком похожи, чтобы мирно уживаться рядом.

Глава четырнадцатая

Люк скрежетал зубами от жгучей боли в плече и гадал, сколько еще сможет идти так быстро. В розовых лучах заходящего солнца земля под ногами казалась маняще мягкой, и хотелось лечь, погрузить щеку в пыль и закрыть глаза. Только инстинкт самосохранения да внутренняя гордость заставляли его идти. Он знал, что упасть — значит умереть, уже не один упавший на землю раненый был безжалостно пристрелен у него на глазах.

Республиканцы нервничали, и ему понятна была причина. Он уже давно заметил, что едва ли не на когорту пленных приходилось слишком мало охраны. Было даже странно, что никто до сих пор не попытался бежать. Будь у него больше сил, он уже предпринял бы такую попытку, но сейчас Люку стоило огромных усилий просто держаться на ногах.

Он подумал о Мадлен и, несмотря на физические мучения, улыбнулся. Она просто остолбенела, услышав вырвавшиеся у него слова любви, но и сам он был тогда удивлен не меньше ее. Он женился на Мадлен, потому что хотел ее и не мог получить никак иначе. Он не ожидал, что полюбит так сильно.