Аристократ на отдыхе. Том седьмой

Угроза подействовала замечательно. Пермяков мгновенно вскочил и вцепился дрожащими пальцами в дверной косяк.

— Не убивайте! — заныл он. — Я все скажу!

— Вот, и замечательно, — вздохнул я. — Зачем ты следишь за домом священника?

— Это не я, — моментально ответил Пермяков.

Опять двадцать пять!

— Убью, если будешь врать, — напомнил я, и острое лицо Пермякова перекосилось от страха.

— Господин губернатор, мне просто было обидно! — быстро заговорил он. — У священника есть демон. Господин уездный комиссар к нему в гости ездит. А я? А меня господин Тишин даже не замечает. А ведь я третий год в управе верой и правдой служу, документы переписываю, письма подшиваю.

— Давай ближе к делу, — оборвал я его излияния. — Хотел в чем-то уличить священника?

Пермяков виновато опустил глаза.

— Да. Мне обидно было, что…

— Ясно. Идем, покажешь мне свой наблюдательный пункт.

Вслед за Пермяковым я поднялся по скрипучим ступенькам на второй этаж. Отсюда крутая и хлипкая лесенка вела на чердак.

— Осторожно, она шатается, — предупредил меня писарь.

И привычно полез наверх.

Возле чердачного окна стояла на треноге большая подзорная труба. Рядом с ней — удобное кресло с вытертой обивкой. Видно, Пермяков проводил в этом кресле все свободное время.

Труба была направлена точно на дом отца Иннокентия.

Я наклонился и посмотрел в окуляр. Двор и сад священника отлично просматривались — я видел трепещущую ярко-зеленую пленку портала аномалии. А еще увидел через окно отца Иннокентия — священник о чем-то разговаривал со своей женой.

— Ночью тоже следишь за священником? — спросил я Пермякова, не отрываясь от окуляра.

— Да, — убитым голосом подтвердил писарь.

— Видел кого-нибудь возле аномалии священника?

— С ней что-то случилось, господин губернатор? — оживился Пермяков.

Я молча ждал ответа.

— Видел, — закивал писарь. — Учитель музыки постоянно к ней ходит. И еще дурачок из церкви. Я его два раза видел.

— Кто из них входил в аномалию?

— Оба, — к моему удивлению сказал Пермяков.

Я оторвался от окуляра и нахмурился.

— А ты мне не врешь, часом?

— Что вы, господин губернатор! Своими глазами видел, как они в аномалию входили.

— Вместе? — уточнил я.

Кажется, вокруг безобидной природной аномалии отца Иннокентия плелся целый заговор.

— Нет, ваше сиятельство! — замотал головой Пермяков. — Они поодиночке в аномалию шастали. Вместе я их никогда не видел.

Это осложняло дело. Теперь придется говорить и с учителем музыки, и с блаженным, которого отец Иннокентий так неосмотрительно решил накормить.

— Когда это было? Они приходили днем?

Если днем — то жена священника наверняка знала об этом.

— Ночью, — огорченно сказал Пермяков. — Дурачок два дня назад через забор перелез — и прямиком к аномалии.

— В какое время это было?

— Сразу после полуночи.

— Ты хорошо его разглядел?

— Конечно, господин губернатор, — заверил меня Пермяков. — Луна ярко светила. Через час гляжу — дурачок обратно лезет. Огляделся, и ушел куда-то.

— А учитель музыки? — нахмурился я. — Он когда ходил в аномалию?

— В ту же ночь, — неожиданно сказал Пермяков. — Примерно через час после дурачка. Я уже спать собрался — мне ведь с утра на службу. Гляжу, а он стоит у калитки. Постоял немного и вошел.

— Вот как? — удивился я. — Через калитку, значит?

— Да, — подтвердил Пермяков.

— А почему ты не сказал священнику о том, что в его аномалию ходили посторонние? — спросил я Пермякова.

— Так ведь это не мое дело, кого он в свою аномалию пускает, — фальшиво возразил Пермяков.

— Он врет, Никита, — незамедлительно подтвердил Умник.

— Само собой, — согласился я.

Разумеется, Пермяков врал. Он надеялся, что с аномалией что-нибудь случится. Потому ничего и не сказал отцу Иннокентию.

Вот это «что-нибудь» и случилось.

— Еще что-то можешь сказать? — спросил я писаря.

Пермяков огорченно замотал головой.

— Больше ничего не знаю. Но как только узнаю — так сразу вам доложу.

— Хорошо, — кивнул я и стал спускаться с чердака.

Чертова лестница ощутимо прогибалась под весом моего тела.

— Господин губернатор! — крикнул сверху Пермяков. — А мне какая-нибудь награда будет? Или премия? Я ведь три года верой и правдой…

— Я скажу Павлу Лаврентьевичу, чтобы загрузил тебя работой, — пообещал я. — Так и премию быстрее заработаешь, и за соседями шпионить перестанешь.

* * *

— Поехали, отец Иннокентий, — сказал я, вернувшись в дом священника. — Навестим твоего учителя музыки. Выясним, почему он внезапно пропустил урок. Знаешь, где он живет?

— Конечно, Никита Васильевич, — кивнул священник.

Его жена с тревогой взглянула на меня. Когда священник вышел, она тихо спросила:

— Никита Васильевич, неужели Илья украл Авессалома?

Я пожал плечами.

— Разберемся.

Женщина продолжала умоляюще смотреть на меня, и я добавил:

— Вашей вины тут нет. Ведь вы не впускали Резникова в аномалию?

— Нет, — испуганно округлив глаза ответила женщина.

— И не говорили ему, как снять охранную печать с калитки?

— Не говорила. Да я и не знаю. ее ведь муж ставил. А у меня и Дара нет…

— Вот и хорошо, — кивнул я. — До свидания.