Аристократ представляет (СИ)

Я уже даже наизусть запомнил: «Жанровая система современного кинематографа состоит из драматических жанров, эпических жанров, лирических и музыкальных…», «различают два вида монтажа…», Ракурс, Панорама, Композиция, Сюжет, Свет, Звук… Да ладно! Я решал задачи! Вы знаете, что существуют методы обоснования решений в работе продюсера? Там есть формулы! Все эти значимости работ, векторы приоритета, сметные стоимости, глобальные критерии… В выборе актера например учитывается уровень гонорара, уровень занятости, узнаваемость, киногеничность, легкость самовыражения, целостность образа…Сразу мозг принимался высчитывать эти данные для Николь Кидман, Софии Лорен, Эммы Томпсон, Брюса Виллиса, Криса Пратта… Последний явно бил все показатели, хе-хе. Все это не учитывало, конечно, собственно актерские данные, не знаю, какой-нибудь внутренний мир. Многие ведь работали и в театре, многие занимались благотворительностью, у кого-то были семьи, убеждения… Это тоже не помешает знать, чтобы найти подход к человеку… Мне вот еще, что нравилось. Порой на экране создавались просто красивые образы. Например, у меня на примете всегда находился Винсент де Онофиро, который сыграл жука в «Людях в черном». Ну ведь ярчайшая и симпатичная роль! А Майкл Джей Фокс, который сейчас борется с болезнью, — ведь не было бы фильма «Назад в будущее», если бы ни он. Многие пробовались на эту роль, но пошла она только ему. А «Крестный отец» Марлон Брандо? И вереница нашедшихся во франшизе Аль Пачино, Роберта де Ниро, Энди Гарсия… У Энди, правда, потом случились перебои с ролями и он соглашался на всякую ерунду. Но как он сыграл с Хоффманом в «Герое»!.. Мы с Эйтом так могли говорить о ролях, актерах и режиссерах бесконечно…

Вряд ли кто из продюсеров вообще знает про какие-то формулы подборы актеров. А я знаю! Из-за Эйта.

Мы исследовали вопросы с кинорынками, на которые нам придется идти в свое время, мы узнали, что такое «стулья Диснея», как регулируются законами РФ пародии… ну просто очень много всего!..

Нет, мы погружались в кинопроизводство. Уверенно и неотвратимо. А равного Эйту в этой работе не было.

Получается, дядя врет. И скорее всего он просто даже не узнал, что нами уже сделано. А говорит свое «фи» исключительно с позиции непоколебимого чиновника. Далее его слова вообще повергли меня в шок, он заявил:

— Я скажу вам напрямую. Я точно знаю, что вам не удастся работать в этой отрасли. Вы не потяните. Трудный контингент.

— При чем здесь «контингент»? — Я все с большим трудом сдерживал ярость. Во мне все кипело. Я решил не скрывать свое раздражение: — Вы знаете, я могу расстроится. А в таком состоянии очень трудно удержаться от непоправимых последствий.

— Это угрозы?

— Я вас предупредил. Вы из одного министерства, я из другого. И если в государственном механизме есть бракованная деталь ее удаляют. Наверху ведь понимают, что моя работа важна, поэтому вряд ли они обеспокоятся проблемами какого-то чиновника.

— И что вы сделаете? Тоже, что с Барышниковым? — откинулся он в кресле, явно заинтересовавшись моей откровенностью.

— Зачем? С ним возни было много — суд несколько лет, арест несколько месяцев. С вами я разберусь куда быстрее.

Его лицо сделалось холодным и совершенно непроницаемым. Он окинул меня ледяным взглядом и наконец сказал:

— Все будет в лучшем виде. Вы для нас очень важный клиент. Оставьте документы у секретарши. И идите.

«Идите», хм… Выйдя из кабинета я почувствовал жажду. На довольно острый вопрос о Барышникове я ответил так, как будто бы я был не исполнителем, а организатором всех бед, которые случились с этим продажным типом. Получилось это органично. Но концовка разговора случилась как-то быстро. Он вдруг согласился. Хотя предпосылок для этого не было. Испугался угроз? Или решил по-тихому закопать наши проекты?

Секретарша отсутствовала, я положил папку с документами и увидел графин с водой в смежной комнате за полуприкрытой дверью. Зашел, попил и вдруг понял, что я невольно оказываюсь свидетелем чьего-то интимного одиночества. Акимов тоже вышел из кабинета, подошел к столу секретарши, я видел это из вспомогательной комнаты. Не найдя секретарши он огляделся (я инстинктивно подобрался, лишь бы меня не обнаружили) и как-то принюхиваясь взял в руки мои бумаги.

Он углубился в задумчивое чтение, выдав верхнюю губу вперед. Какой же он некрасивый, когда так делает! Он становится похожим на слюнявого зайца. Неужели ему об этом некому сказать? Представительный мужчина не имеет жены?

Я чувствовал неловкость. Зачем я остался? Чтобы быть свидетелем неприглядной стороны известного человека? Сейчас он что будет делать? Ковырять козявки в носу и мазать ими мои бумаги?

Губы чиновника стали вытягиваться еще больше, что было совсем уж неестественно. Так человек не может! Чиновник затрясся от нетерпения, тяжело задышал, издавая какие-то клокочущие звуки. Раскрыл уродливую вытянувшуюся вперед огромадную пасть, сомкнул ее на листках, попробовал словно на вкус, а потом — сожрал. Вот так, втянул внутрь и причмокнул.