Аристократия духа

Но дальше последовало непредсказуемое и непредвиденное: ему самому в присутствии посторонних лиц было сказано, что мисс Сомервилл желательно, чтобы он, близкий друг соблазнителя и мерзавца, больше не затруднял себя посещениями этого дома, и Эбигейл не желала слушать никаких оправданий. Более того, при этом присутствовали не только мистер Ренн, но и леди Блэквуд и мистер Дарлигтон! И эти сведения весьма скоро стали известны в свете. Этого мистер Камэрон никак не ожидал. Он не только потерял девицу, в которую был влюблён, но и сильно подмочил свою репутацию в обществе, и поторопился, проклиная всё на свете, уехать в имение, рассчитывая, что в его отсутствие слухи постепенно стихнут.

Между тем, как-то вечером, спустя неделю после отъезда мистера Кейтона, тётка всё же задала племяннице искомый вопрос:

— Как я понимаю, моя девочка, твоё сердце слегка разбито? Мистер Кейтон не оценил твоих достоинств?

Мисс Эбигейл знала тётку, и не сочла нужным оспаривать её суждение, но и посвящать её в детали произошедшего тоже не хотела. Она вздохнула.

— Мистер Кейтон вернулся в Оксфорд.

— И тебя это огорчает?

— Мистер Кейтон и мой кузен приезжали на вакации. Почему меня должен огорчать их отъезд?

— Потому что мне показалось, что мистер Кейтон пользуется твоим расположением.

— Это неправда.

— Ты пытаешься обмануть меня, моя девочка?

— Нет, леди Джейн. Мистер Кейтон… не воспользовался моим расположением.

— Ах, вот как? — Лицо леди Джейн помрачнело. — Но факт расположения ты не отрицаешь?

Мисс Эбигейл поняла, что должна объяснить свое отношение к мистеру Кейтону так, чтобы у тётки не осталось сомнений.

— Обстоятельства сложились таким образом, тётя, что этот факт, даже если допустить, что он имел место, сегодня не имеет ничего — ни места, ни значения… — Эбигейл казалось, что она абсолютно правдива. Понятие лжи связано с намеренной ложью, но можно солгать, будучи вполне уверенным в истинности сказанного, ведь главное препятствие познания истины есть не ложь, а подобие истины.

— Ты разочарована в нём?

— Я не говорила, что была очарована.

— Он пренебрёг тобой?

— Едва ли мистер Кейтон понимал, что может это сделать.

— Стало быть, вы не объяснялись, и он покинул Бат, даже не зная, что ты…

— Я не говорила, что была очарована, — повторила Эбигейл.

— Стало быть, он ни о чём не догадался?

Разговор становился мучительным для Эбигейл.

— Нет, тётя. Он знает. Но едва ли это что-то меняет.

Леди Джейн нахмурилась. Ей показалось, что она или ничего не поняла, или — поняла слишком много.

Глава 25. «Где страсть, там нет места любви. Искорените прежде эти злые древа страстей — и на месте их произрастет древо, дающее плод любви. Древо же это — Он, Бог-Любовь…»

…Да, он и в самом деле урод. Диагноз Ренна был правильным.

Кейтон чувствовал, что заболевает. Спустя месяц после отъезда из Бата в нём поселилась тихая саднящая боль и сонная пустота. Иногда они перемежались, иногда он словно забывал себя. Его сковывало странное отчаяние — знак согласия с навалившейся бедой, постоянно возвращающийся кошмар несбыточной надежды. Лишиться надежды ещё не значит отчаяться. Отчаяние не есть отрицание надежды. Отчаяние — не безнадежность, это пустота…

Работал он до изнеможения, просто чтобы уйти от горестных сожалений. Но не получалось, они то и дело наплывали, Энселм совсем истерзал себя. Он уже не делал попыток заговорить с Ренном, что-то объяснить, ибо всё понял сам. Спокойно назвав себя выродком, столь же спокойно вынес себе приговор. Краденый поросёнок в ушах визжит. Guilty conscience needs no accuser…

Но тётка, умная бестия, предусмотрела возможность этих путей и пресекла их ему. Да он и сам понимал, что пуля исключалась.

Это убило бы отца. Нельзя.

Мистер Роуэн был прав. «Все, что нам доводится испытывать в этой жизни — это или кара за наши же грехи и глупости, коей надо смиренно покоряться, или же испытание, кое надо выдерживать с честью… В тебе мало смирения и мало выдержки…» Да, это было верно. А значит, оставался только один путь. Он поднялся в гордыне бесовской на вершину низости. Предстояло спуститься вниз — к подножьям, низинам вершин духа — и оттуда ползти вверх — к самоуважению, к аристократии духа. Его всегда пленяло запутанное зло, влекла неясность и мутность, нарушение всех границ, он чувствовал странный искус бездны. При бессонных просветлениях понимал, что терял свою личность, но надеялся обрести наслаждение, самоутвердиться, усилиться. И что же?

Плебейство духа стоило ему потери любви, но обретений на этом пути не было.