Аритмия

А Николай Иванович оказался очень простым, никого из себя не строил. Он так всему радовался, так громко хлопал и хохотал над проделками клоунов, то и дело подталкивая Вовку локтем в бок, чтобы тот разделил с ним веселье, – впору было подумать, что рядом сидит не толстый, усатый, с лысиной на макушке мамин начальник, а какой-нибудь пацан из Вовкиного садика. И очень этим Николай Иванович Вовке понравился. В перерыве Николай Иванович купил всем мороженое, и мама не отказалась, что тоже было необычно. Вовка знал, что мороженое мама никогда не ест, потому что у неё горло слабое и сразу оно от мороженого разболеться может. Но стоило ли обращать внимание на все эти мелочи? Не обманул Гоша, новая программа в самом деле была замечательная, а слоны, на вид такие тяжёлые и неуклюжие, оказались на диво смышлёными и ловкими. Завершился этот праздник тем, что Николай Иванович повёл Вовку за кулисы, где того сфотографировали верхом на слоне, до того вблизи огромном, высоченном, что у Вовки, когда на спине его уселся, даже голова немного закружилась. Классная получилась фотка. Столько хорошего в один день Вовке не часто выпадало.

Вышли они на улицу – темно, снег сыплет, ветер дует, после тёплого нарядного цирка ещё холодней и нестерпимей кажется, на трамвайной остановке толпа уже собралась, сутулятся, лица в воротники прячут. А Николая Ивановича, оказывается, недалеко, за углом, машина дожидалась. Вовка в этих машинах плохо разбирается, но сразу видно, что иностранная она – длинная, плавная. Забрались в неё, и Николай Иванович – верней, теперь уже дядя Коля, так попросил он Вовку называть себя – повёз их домой. Вовке в таких классных машинах ездить прежде не доводилось, и вообще, что там говорить, приятно было прокатиться в ней мимо ёжившихся на остановке бедолаг. Когда подъехали они к дому, мама сказала:

– А что, Вовка, позовём Николая Ивановича к нам чайку попить?

– Позовём, – обрадовался Вовка. В самом деле не хотелось ему расставаться со всё больше нравившимся ему дядей Колей.

– Тогда приглашай его, – засмеялась мама, – вдруг он меня не послушает.

– Пойдёмте к нам, дядя Коля, – сказал Вовка, – я вам хомячка своего покажу, Хомку! Он смешной такой!

Николай Иванович посмотрел на часы, хохотнул:

– Ну, если хомячка покажешь, какие ж тогда могут быть сомнения! Да и горячего чайку сейчас попить дело хорошее. Как говаривал когда-то мой старшина, вперёд и с песней!

Чай пили по-семейному, на кухне. Чудеса не кончались. У мамы к чаю припасена была не только красивая коробка с шоколадными конфетами, но и маленькие такие, все разные, очень вкусные пирожные. Вовка точно знал, что утром их в шкафчике не было. Значит, мама купила это днём, когда ходила в магазин. Папы дома нет, сама она сладкое, чтобы не толстеть, почти не ест, неужели купила всё это для него, Вовки? Но ведь не для Николая Ивановича же – откуда ей было знать, что встретит его в цирке, что отвезёт он их домой, а потом Вовка пригласит его чай пить? Всё это потом следовало хорошо обдумать, чудеса чудесами, но всё-таки. Впрочем, не так уж сейчас это было важно, когда такая вкуснятина на столе. И что ещё поразило – мама не запрещала ему «объедаться», как любила она говорить, конфетами, будто не замечала, что он таскает их одну за одной из коробки. А дядя Коля всё больше и больше делался ему по душе. Вовка даже в цирке, когда клоуны зрителей потешали, столько не смеялся. И мама вместе с ним. Дядя Коля знал много всяких историй, и так забавно их рассказывал, что мог бы выступать не хуже артистов, которые в телевизоре людей смешат. Больше всего было у него всяких смешных историй про службу в армии. Солдаты там всегда были умней и находчивей своих командиров, а генералы вообще дураки какие-то. И после каждой такой истории Николай Иванович довольно, сыто похохатывал. Папа тоже любил рассказывать анекдоты, но с ним мама никогда так не веселилась, таким смехом не заливалась. А ещё папа сам над своими анекдотами никогда не смеялся.

С дядей Колей вообще всё было не так, как с папой. Мама не обращала внимания, что курит он не на лестничной площадке и не у форточки, а прямо за столом, даже пепельницу перед ним поставила. К тому же папе запрещалось курить при Вовке, чтобы не отравлял его лёгкие вредным дымом. Но, наверно, так и полагалось вести себя с гостем – не делать же ему замечания, тем более что Николай Иванович её начальник. Случилась, правда, одна история, в которой ничего уж такого будто бы не было, но Вовку зацепило. У дяди Коли не нашлось зажигалки – в машине оставил. Мама дала ему папину, дядя Коля ею попользовался, а затем, собравшись уходить, сунул её вместе с сигаретной пачкой в карман. Конечно же, Вовка понимал, не присвоил он её себе, взял по рассеянности. Мама, от Вовки не укрылось, тоже это заметила, но ничего не сказала. И Вовка, поглядев на неё, промолчал. Никуда эта зажигалка не денется, и ничего с ней не случится, если побудет она немного у дяди Коли, однако же зацепило. Папина ведь.