Арка первая: "Порт Даль" (СИ)

Действие так захватило впервые оказавшуюся в театре Завирушку, что она забыла, где находится, полностью погрузившись в драму, и совершенно не заметила, как опустошила оба стакана. Это привело её в такое непринуждённое состояние духа, что, обнаружив в ложе большого чёрного козла, девушка восприняла это совершенно как должное.

— Я вижу перед собой гостью Мастера Полчека? — осведомился козел.

— Меня зовут Завирушка, — рассмеялась та, ничуть не удивившись. Сейчас ей всё казалось смешным, даже говорящий козёл.

— Я Пан, здешний режиссёр, и нам срочно нужна ваша помощь. Мастер Полчек в курсе, — сказал тот, отводя глаза.

— Конечно, что угодно! — немедленно согласилась девушка. — У вас такая смешная бородка, вы знаете? Как у козла! Можно вас погладить?

— Пойдёмте со мной, и я, может быть, позволю. Быстрее, нам надо успеть, пока меняют декорации перед вторым актом!

Завирушку быстро вели тёмными узкими коридорами, и вскоре она полностью потеряла представление о том, где находится, но продолжала держать в руках стаканы. Туда она во время представления сплёвывала морковку, признав, что, когда та порезана крупно, это действительно гораздо удобнее, а потом по пути просто не попалось столика, на который их можно было бы поставить.

— Сюда, сюда, осторожнее, ступенька! — направляли её какие-то нечёткие тени в полумраке, и ей становилось смешно от того, что она не может на них сфокусироваться.

— Вы знаете, что двоитесь? — спросила она у теней, смеясь.

— Святые нефилимы, да она ещё и пьяная в стельку! — воскликнул кто-то шёпотом.

— Ничего, ничего, два акта продержаться, всего два акта! Давайте, барышня, сюда, тут лесенка! Всё, пришли.

— Сейчас откроется занавес, будет очень светло, но ты не пугайся, ты будешь под иллюзией! — инструктирует её женский голос. — Петь за тебя будет Пан, ты только шевели руками и открывай рот. Почти ничего делать не надо, а если что, я подскажу. Меня Фаль зовут.

— Я Завирушка. А почему я тебя не вижу?

— Потому что темно.

— Я раньше боялась темноты, представляешь? — признаётся девушка. — Но потом переросла. Теперь не боюсь, совсем!

— Очень за тебя рада. Помолчи пока, ладно?

— Сцена на башне, труппа! — слышится голос откуда-то снизу. — Всё, занавес, поехали!

В глаза Завирушки ударил свет магической рампы, грянули по струнам менестрели, а когда она проморгалась, то увидела, что стоит на башне монастыря, а рядом с ней…

— Падпараджа? Верховная Птаха? — шепчет девушка недоверчиво, но та не обращает на неё внимания, обращаясь мимо, в зал:

— Моя любимая, моя ты Мья Алепу!

О, как печально видеть тебя здесь!

Я за тобой прошла сюда полсвета,

чтоб принести тебе благую весть! — запела Фаль.

— Я стала Мьёй! — говорит сама себе Завирушка, не особенно удивляясь этому факту. — А значит, я люблю Падпараджу! Как удивительно!

Но вместо этого раздалось пение, которое, благодаря магии иллюзий, доносится как бы из её рта:

О Падпараджа, кровь моего сердца!

Зачем ты здесь, в обители скорбей?

В моей душе теперь закрыта дверца,

там с каждым днём становится темней…

От понимания, что она сейчас отвергает любовь всей жизни, Завирушке вдруг становится очень грустно, и на глазах выступают слёзы. Но поющий за неё голос безжалостен — он объясняет, что их связь преступна, что она не может позволить любимой загубить своё великое будущее ради любви, что готова прожить всю жизнь в монастыре, а Падпараджа должна посвятить себя величию Империи.

К концу этой арии Завирушка уже плачет в три ручья, так ей жалко себя и Падпараджу.

— Бедные мы бедные, за что же так? — приговаривает она тихо. — Неужели нельзя ничего придумать?

К счастью, решительная Падпараджа не зря к концу жизни фактически возглавляла Империю. Она не из тех, кто готов отступиться из-за какого-то там монастыря. Её ария воодушевляет и ниспровергает, сотрясает стены и потрясает устои:

- Зачем нужна Империя без счастья?

Зачем нужна мне жизнь без тебя?

Пускай придут и беды, и ненастья,

на всё готова я, тебя любя!

Завирушка, растроганно рыдая, лезет целоваться к Фаль, рискуя опрокинуть её с невидимых ходулей, та изо всех сил её незаметно отталкивает:

— Да успокойся ты, дура! Грохнемся же сейчас! Дай сцену закончить! Стой спокойно!

Падпараджа вынужденно изображая объятия любовников, а на самом деле цепляясь за Завирушку, чтобы не упасть, торопливо допевает о том, что она готова пренебречь своей будущей карьерой ради любви, а если обеты этого монастыря так тяготят любимую Мью, то гори он синим пламенем!

Внизу башни вспыхивает иллюзорное пламя, девушки поют заключительную песню любви и верности — всё ещё обнявшись, потому что Фаль потеряла одну ходулю, — потом занавес опускается и воцаряется темнота.

* * *